– Отказался… тогда, а сейчас…
Жар опаляет не только щеки, но и всю меня с головы до мизинчиков на ногах. Отшатываюсь назад, а Алекс ухмыляется.
– Жду на кухне, Соня.
Господи! Я действительно горю от стыда.
11. Глава 10
– Ты очень бледная, – вместо приветствия выдает Алекс, стоит мне распахнуть дверь и пропустить его в квартиру.
А ты охрененно безупречный и пунктуальный. Отвечаю мысленно, вслух же произношу привычное:
– Нормально.
– Смогла поспать?
Темный взгляд пробегается по лицу, прекрасно замечая и бледную кожу, и припухшие, покрасневшие глаза и нос, и искусанные губы, покрытые запекшейся корочкой, и идеально расчесанные и заколотые черной лентой в низкий хвост волосы. Всё это я знаю отлично, потому что еще пять минут назад бездумно сидела перед туалетным столиком, видя и не видя себя одновременно, вновь потерявшись в воспоминаниях.
Мы так много и так часто зависали с Лизой в этой квартире, что любая мелочь в ней легко затягивает в прошлое, заставляя или улыбаться, или грустить.
– Кажется, – пожимаю плечами.
Не говорить же, что так устала ворочаться в до жути неудобной сегодня кровати и бороться с тысячами мыслей, без спроса лезущих в голову, что в четыре утра уже была на ногах.
Зато сварила любимый кофе, закуталась в незаменимый пушистый плед и, забравшись с ногами на подоконник, на котором никогда не росли в горшочках цветы, не торопясь попивала согревающий напиток и бездумно смотрела в окно, встречая рассвет. Отдыхая и ни о чем не думая. В темноте и тишине, созвучной той, что царит у меня в душе уже вторые сутки.
– Не надо было вчера тебя слушать и оставлять одну, – уверенно заявляет Алекс, проходя на кухню и начиная греметь посудой, словно у себя дома.
Я же выказываю удивление лишь приподнятыми бровями. Ругаться сегодня нет никакого желания.
Через час предстоит ехать в ритуальный зал, который Алекс арендовал, чтобы все желающие смогли прийти и попрощаться с Лизой. Поэтому тратить сейчас последние силы на скандал, который все равно ничем не поможет, считаю полной глупостью.
Пожимаю плечами и иду к самостоятельному гостю, поражающему меня своей наглостью и самоуверенностью. Нет, понятно, что перед фамилией Гроссо открываются многие двери в нашей стране, хотя не только в нашей, не суть. Но это не значит, что и я начну прыгать, бегать и выполнять другие команды по щелчку его пальцев.
– Что ты хочешь? – уточняю, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку для опоры.
– Приготовить горячего сладкого чая.
– В гостинице фиговый сервис? – хмыкаю удивленно. – Сэкономил на чаевых, и обидчивая горничная перестала угождать?
– Горничная только что из своего платья не выпрыгивала, желая понравиться, – отбривает с ухмылкой, обернувшись.
С трудом заставляю выдержать жаркий взгляд и не отступить, потому что в какой-то момент кажется, что меня сейчас вместе с чаем используют за завтраком.
Господи! Что за бред в голову лезет? И когда успела стать такой похабщицей?
– А чай я тебе сделаю. Горячий и очень сладкий, – говорит с нажимом, заметив что хмурюсь. – И внимательно прослежу, чтобы ты не мухлевала. Силы, Соня, тебе сегодня очень пригодятся.
***
Ритуальный зал оказывается полон наполовину, хотя я позвонила вчера вечером только двум подругам сестры по танцам и Макару. Дальше, так понимаю, новость разрослась, как снежный ком.
Всё же Лиза была очень общительной девушкой в отличие от меня. Она не любила сидеть на одном месте и заниматься чем-то спокойным и монотонным. Постоянно в движении, в общении, новых знакомствах, танцах.
