– Двадцать одна неделя. – Мы кивнули друг другу. У нее был такой вид, будто она когда-то сама делала комбучу и посещала утренние занятия фитнесом, а теперь вынуждена довольствоваться картофельным пюре и походами в магазин за подгузниками. – Я еще не задумывалась о сне.
– У вас первый?
Я с улыбкой кивнула.
– А у меня второй. – Женщина продемонстрировала мне книгу. – Если решите проблемы со сном, все будет в порядке. Сон – самое главное. В первый раз я этот момент упустила.
Я улыбнулась и поблагодарила за совет. Библиотеку огласил детский вопль. Женщина вздохнула.
– Это мой. – Она неопределенно указала через плечо, взяла с полки второй экземпляр той же книги и вручила мне. На ее руках красовались яркие пятна от фломастеров. – Удачи.
Моя собеседница пошла прочь: широкие бедра, волосы до плеч, слежавшиеся от сна, крохи которого ей все-таки удалось урвать. Эта женщина представлялась мне воплощением материнства. Оно сквозило в ее взгляде, в движениях. Когда это превращение произойдет и со мной? Какой я стану?
– Фокс, посмотри.
С тех пор как мы сообщили твоей маме о ребенке, это была уже третья коробка. Твоя мама не скрывала восторга и каждую неделю справлялась по телефону, как я себя чувствую. В коробке лежали пеленки с рисунком, вязаные чепчики и крошечные белые пижамки. На дне – сверток с надписью «Детские вещички Фокса»: потрепанный медвежонок с глазами-пуговицами, ветхое одеяльце с некогда белым шелковым кантом, фарфоровая статуэтка в виде мальчика, сидящего на месяце (на ней золотом выгравировано твое имя). Я поднесла медвежонка к лицу, вдохнула его запах, потом протянула тебе. Ты пустился в воспоминания. Я рассеянно слушала, мысленно вороша прошлое в поисках таких вот безделушек, одеял, игрушек, любимых книг, – и ничего не находила.
– Как думаешь, мы справимся? – спросила я за ужином, водя вилкой по тарелке. Во время беременности меня мутило от мяса.
– С чем?
– С родительством. С воспитанием ребенка.
Ты улыбнулся и подцепил вилкой кусок мяса с моей тарелки.
– Из тебя выйдет отличная мать, Блайт. Самая лучшая. – Ты пальцем нарисовал мне сердечко на тыльной стороне ладони.
– Понимаешь, моя мама… она… меня бросила. Она совсем не такая, как твоя.
– Знаю.
Ты мог взять меня за руку, заглянуть в глаза и предложить поговорить об этом, но вместо этого лишь молча забрал мою тарелку и отнес в раковину.
– Ты не такая, – наконец произнес ты и обнял меня со спины. А потом, с неожиданным негодованием, добавил: – Ты совсем не такая.
Я поверила. Когда веришь, жизнь кажется легче.
Потом мы улеглись на диван. Ты положил ладони мне на живот, будто держал в руках целый мир. Нам нравилось не отрываясь смотреть на мою растянутую кожу, на сине-зеленую сетку вен. Некоторые отцы разговаривают с животом – есть мнение, что младенцы все слышат. Но пока мы ждали, когда наша дочь проявит свое присутствие, ты благоговейно молчал, словно не мог поверить, что она действительно существует.
– Это случится сегодня.
Всю ночь мне чудилось, что постель залита околоплодными водами, а утром ребенок казался необычайно тяжелым и лежал слишком низко. На меня нахлынула волна паники, подталкивая к черте, за которой таился страх, – почти сорок недель беременности я сознательно его избегала. В ожидании, когда закипит чайник, я шептала: Все в порядке, ничего страшного. Да, у тебя будет ребенок. Я уселась за кухонный стол и принялась писать эти мантры на листе бумаги.
