Но сейчас вроде слез, и, я надеюсь, постепенно эта реакция на Фоменко у меня пройдет. Правда пока она еще со мной.
На столе появляется еще четыре длинных сета стопок, отодвигая полупустые стаканы коктейлей в сторону. Эмиль нажимает кнопку вызова официанта, чтобы обновить закуски. Парни, похоже, серьезно настроены отсюда уползти.
– Может присоединишься, бро? – Макс пихает меня локтем в бок, пододвигая трехслойный шот к моей бутылке с минералкой, – А то сидишь, морда кислая. Когда похмелье мешало перелету? Тачку водитель заберет.
– Мне еще потом до ночи на свадьбе хер пойми кого изображать, и тоже бухать там, – кривлюсь лениво, старательно делая вид, что на самом деле эта поездка с Энж мне в гробу не уперлась.
– И как ты вообще вписался в этот блудняк, – фыркает Макс сочувственно, поднося стопку к губам.
– Захотел и вписался, – вдруг влезает в наш разговор Фома, – Да, Яр?! – добавляет пьяно и агрессивно.
Это блин что-то новое…
Медленно поворачиваю голову и сцепляюсь взглядом с Богданом. Он в стельку. И впервые смотрит на меня как на врага. Раньше это было чисто моей привилегией.
– Не понял, – цежу ему с угрозой.
Пальцы сами собой сжимаются с зачесавшиеся кулаки.
О, кто бы знал, как давно я мечтаю ему всечь… Кто бы только знал!
Но Фома – аккуратный, ссыкливый сученыш. Его папашка – подчиненный моего. Так что он ни одного шанса мне не давал. До этого момента…
– Все ты блять понял, тихушник! – заплетающимся языком мелет Богдан, – Не хочет он ехать! Ага, расскажи, сука! В луже слюней же сидишь! По ней! По девушке моей! – он покачнувшись встает с дивана, быча на меня. За ним вскакивает Эмиль, хватает за плечи и пытается усадить обратно, но Фома выкручивается, продолжая наговаривать себе на перелом носовой перегородки, – Думаешь, там трахнешь ее, да? А вот хер она тебе даст! Обломишься, мудак! Решил, дождался, да?! Думал, я не просек, как ты на мою девушку смотришь, когда уверен, что не палит никто?!
От каждого его слова в моей груди разрывается очередная шашка с динамитом. Злость и адреналин колошматят в крови, раздувая вены.
Тоже подскакиваю на ноги. Перед глазами стелет красной пеленой. Рывком протягиваю руку и за ворот футболки хватаю Богдана.
Все так быстро, что поднимающийся вслед за мной Колоб двигается будто в другом, замедленном мире.
– И как же я смотрю? М?! – шиплю прямо в пьяную рожу Богдану.
– Как подыхающий Пьеро, – расплывается в издевательской улыбке он.
А в следующую секунду ее уже стирает с его лица мой кулак.
Фоменко валится назад и тянет меня за собой. Сверху наваливаются пацаны. Звон бьющейся посуды оглушает. Боль, удовлетворение, железный привкус крови во рту, крики… Все смешивается в дикий коктейль, дезориентируя.
Нас растаскивают быстро, секунд через пятнадцать. Вырубают музыку, прибегают охранники. Фома жует кровавые сопли, со стонами трогая съехавший нос.
Я сплевываю железную слюну, чувствуя жжение в треснувшей губе и жар на содранной скуле.
Блять, я наверно расписной…
Кудряха завтра не обрадуется.
Охрана клуба наседает и пытается нас выставить, но Макс как обычно берет на себя роль переговорщика и справляется с ней с блеском.
В итоге мы с ним отправляемся в випку, Богдан с Эмилем остаются на балконе. Расходимся, наградив друг друга тяжелыми взглядами.
После драки я опустошен. Адреналин откатывает, делая тело ватным. И только слова Богдана о том, что он меня спалил, не дают покоя, противно звеня фоном у меня в ушах.
