– Привет, Ликуш, – папа сначала крепко обнимает меня, обволакивая знакомым с детства запахом, а затем отстраняется, не убирая рук с моих плеч, и придирчиво осматривает, – Как долетела?
Не успеваю ответить, так как взгляд отца тут же замирает на чем-то за моей спиной.
Вернее, на ком-то…
Приближение Яра я скорее чувствую, чем слышу.
По позвоночнику расползается нервное тепло, внизу живота начинает тревожно щекотать. А затем я и вовсе теряю навык дышать, потому что Яр крепко обнимает меня сзади за шею, буквально вырывая из рук моего собственного отца.
Демонстративно целует в висок горячими, сухими губами, и только потом беспечно протягивает ладонь для рукопожатия моему вставшему столбом папе.
– Здравствуйте, я Ярослав, очень приятно познакомиться, Владимир Анатольевич, – улыбается во все сверкающие тридцать два.
Папа моргает. Папа сглатывает. Папа переводит охреневший взгляд на меня, игнорируя протянутую ему руку.
– Ликуш, – хрипит растерянно, – Ярослав? Был же… Кхм… Как его… На Бэ-мэ какой-то… Белобрысый такой…
– Любимая, ты что? Так и не сказала? – возмущенно цокает Тихий, поддевая пальцами мой подбородок и поворачивая к себе.
Встречаюсь с ним взглядом. В его зрачках веселые черти танцуют.
Точно, он же намерен развлечься. Вот уже начал. Правда, за мой счет!
"Любимая"… Можно хотя бы без этого?! Начинаю злиться. Вот такое представление – перебор! И Тихий явно читает это по моему лицу.
– Извини, вылетело из головы, Я-ярик, – специально сладко тяну его имя, зная, как он ненавидит, когда к нему так обращаются.
Яр поджимает недовольно губы на секунду, ноздри его раздуваются. А потом снова расплывается в улыбке, достойной рекламы стоматологии.
– Ничего, Лику-уш, – копирует мой тон и обращение папы ко мне.
Крепче сжимает пальцами мой подбородок, фиксируя голову, наклоняется, и…
Я в шоке.
В шоке, потому что его твердые теплые губы вдавливаются в мои, а язык требовательно проходится по зубам. Я чувствую его вкус, горьковатый и терпкий, ловлю влажное горячее дыхание на своей коже…
А еще остро ощущаю, как на нас шокировано уставился мой отец, стоящий совсем близко.
От всего этого вместе беспомощно подгибаются ноги.
Я думала это хорошая идея? Это какой-то дурдом!
Хватаюсь за руку Яра то ли в попытке оттолкнуть, то ли удержаться. Открываю рот, чтобы выразить свой протест, но вместо этого наши языки и вовсе касаются друг друга, посылая по телу томительные электрические импульсы, а Яр отпускает мой подбородок и перехватывает ладонью затылок, зарываясь пальцами в волосы и притягивая к себе еще ближе.
Раз-два- три…
Резко отстраняется и переводит хмельной взгляд на моего отца.
– Владимир Анатольевич, Анжелика рассталась с Богданом. Мы теперь вместе, я думал, она сказала вам. Извините за путаницу, – сообщает спокойно, продолжая меня обнимать. Кивает в мою сторону со снисходительной улыбкой, – Рассеянная.
– Да уж, – бормочет папа, проводя ладонью по лбу, будто пот утирает, – Это ты еще мягко выразился…кхм…Ярослав…
Я стою красная как рак, не в состоянии сказать хоть что-то внятное и поднять хоть на кого-то глаза.
Губы горят, во рту чужой вкус, низ живота постыдно раскаленно вибрирует до чувства, что хочется в туалет. А Яр так и прижимает меня к своему горячему боку, словно мы не можем разлепиться и на миг!
Это перебор.... Перебор!
Но я не могу осадить Тихого при собственном отце!
