В бытность настоятелем-чжанцзяо горы Сюаньду Шэнь Цяо тоже держался спокойно, но вовсе не так, как теперь. Прежде это было спокойствие человека, не знавшего душевных потрясений, но теперь он обрел непоколебимость того, кто уже пережил жестокую бурю, претерпел все тяготы и неудачи и на этом пути обрел истинное умиротворение. Высокие яростные волны улеглись, страшные водные валы опустились, выглянула луна и осветила гладь моря, сливающуюся с небосводом, – такая гармония царила у него в душе. Ни малейшая рябь не тревожила его сердце. Шэнь Цяо больше не испытывал ни радости, ни печали, ни скорби, ни ликования. Он был что трава у ступеней по весне, что низкие осенние облака, что отражение одинокого фонаря в колодце, что лунный свет на цветном стекле.
Сосредоточившись на звуках, Шэнь Цяо спокойно определил последовательность трех атак, и пальцы его сжались и разжались, подобно бутону лотоса. Тем самым он совершил три действия, входящие в искусство «Меча Лазурной волны»: «Седые кручи волн», «Предел солнца и луны» и «Пурпурные облака».
Но взгляни на него сейчас адепты горы Сюаньду, и не узнали бы в этом «Меч Лазурной волны». У Шэнь Цяо эти движения претерпели тысячи превращений и достигли лишь одному ему известного совершенства. Впрочем, вернись из мира мертвых Ци Фингэ, и он бы, несомненно, признал что Шэнь Цяо не только овладел всем, что следует знать на ступени «форма меча», но и вышел за грань «ци меча», тем самым достигнув предела «намерения меча»!
В вольнице-цзянху меч всегда ценился превыше любого другого оружия. И неслучайно большинство мастеров боевых искусств вооружались именно им. Однако хороших мечников среди них было мало, и еще меньше тех, кто достиг истинных вершин, не говоря уже о том, чтобы выйти за все пределы. В то же время совершенствующиеся признавали лишь четыре ступени этого искусства – те, где требуется вкладывать в оружие ци: «ци меча», «намерение меча», «сердце меча» и «дух меча».
Если воитель мог вкладывать в свой меч истинную ци, считалось, что он уже достиг «ци меча». Любой прежденебесный мастер был способен на это, и Шэнь Цяо, еще не утратив свои навыки, находился на этой ступени.
Он был одарен от природы, упражнялся с малых лет и к двадцати годам, миновав ступень формы меча, вошел в пределы «ци меча». Затем Ци Фэнгэ передал ему одну из цзюаней «Сочинения о Киноварном Ян», после чего Шэнь Цяо объединил ее положения касаемо средоточия ци с искусством «ци меча», и с тех пор его навыки улучшались с каждым днем. Иными словами, переход на ступень «намерение меча» был лишь делом времени, однако покушение на жизнь Шэнь Цяо лишило его всех достижений. Он сорвался с пика Полушага, и с его боевым искусством было покончено.
Лишь благодаря «Сочинению о Киноварном Ян» ему удалось сохранить крохи истинной ци и получить возможность начать все сначала, а иначе все те годы неустанного совершенствования, все его труды за первую половину жизни пошли бы прахом.
Но прежде Шэнь Цяо об этом догадался Янь Уши, ведь был человеком незаурядным, в высшей степени просвещенным. Он видел, на что способен этот даос. Под его неутомимым натиском Шэнь Цяо не просто не свалился без чувств, а, наоборот, воодушевился и вдруг разом взошел на ступень «намерение меча», что не могло не изумлять.
Янь Уши затеял этот поединок, поскольку жаждал озарения, благодаря которому сможет постичь саму суть «Сочинения о Киноварном Ян», после чего сумеет добиться в своем боевом искусстве полного совершенства. Вот отчего он то и дело вызывал Шэнь Цяо на бой, ведь его ток ци претерпел влияние положений, выведенных самим Тао Хунцзином. И чем сильнее становился Шэнь Цяо, тем больше радовался Янь Уши.
