Хем удивленно поморгал глазами:
– Однако ты внезапно стал самокритичным!
– Наш ученый друг в восторге от переписки с этим твоим лиорентийским астрономом, – недовольно пробурчал Римуд.
– Ты, действительно, знаком с Анисетом Геррьеро? – спросил Айгур. – Я смотрел его математические выкладки. Выглядят впечатляюще!
Хем легко пожал плечами и улыбнулся:
– Ну да. Конечно же, он… исключительно умный и талантливый человек. И весьма разносторонний. Как в одной лиорентийской поговорке – и швец, и жнец, и на дуде игрец. Настоящий светоч нашего времени!
И не поймешь – то ли всерьез говорит, то ли шутит. С Хемом всегда так. Очень он любил брякнуть что-нибудь этакое, посмешить и себя, и других. Знал он, однако, много, хоть и умел наводить тень на плетень и старался создать впечатление, будто знает чуть ли все на свете, но запросто так делиться не собирается. Вот и тогда, умяв еще изрядное количество фруктов, Хем неожиданно заявил:
– Но вообще, вогнутое зеркало лучше, чем сферическая линза.
– Почему? – спросил ошарашенный Айниль.
– Я тебе потом объясню, – пообещал Хем, подмигнув. – Вряд ли эта тема интересна остальным. За исключением Айгура, конечно.
Айниль посмотрел на Хема столь озадаченно, что даже Аввад и Айгур рассмеялись, а Рин-Сэй отвернулся к окошку и прикрыл рот рукой, неловко пряча улыбку. Ну неправильно же смеяться над выдающимся ученым, который, к тому же, тебя в три раза старше!
Запретный континент
За последние два года Рин-Сэй вместе с Айгуром и Хемом много раз бывал на Запретном континенте. Они искали точки доступа к Саркофагу или хотя бы следы людей, живших там до Катастрофы. На юге было холодно, на севере – жарко, а в глубине… словно ничего не существовало вообще. Чем дальше от побережья они пытались переместиться, тем более непредсказуемыми оказывались результаты, и их порою выбрасывало в совершенно неожиданные места. Основные заботы по хозяйству взял на себя Хем. «Безропотно взвалил на свои слабые согбенные плечи», – так он говорил. Иногда, впрочем, Хем просил «многоуважаемых магов» подсобить. Рин-Сэй и Айгур никогда не отказывались. И вообще за все время между ними троими не возникло ни одного серьезного конфликта. Опасаясь, что их обнаружат, они никогда не задерживались больше чем на десяток дней. Кроме того, у всех троих были собственные дела и собственная жизнь, не позволявшие по первому желанию срываться с места и надолго отлучаться.
Когда их путешествия, а точнее, скачки по побережью, только начинались, Рин-Сэй испытывал воодушевление. Конечно, к его энтузиазму примешивались опасения, что их незаконное присутствие несмотря на маскировочную сеть при очередном сканировании обнаружат, и дело дойдет до экстренного созыва Малого или Большого советов.
Тем не менее, воодушевление было гораздо сильнее страха. Рин-Сэя манили неизведанные пути и далекие путешествия. Он жаждал размышлять о жизни, подмечать и запоминать все прекрасное, что готово было предложить ему мироздание. Однако Запретный континент оказался отнюдь не прекрасным: на нём лежала гнетущая печать Катастрофы, погубившей прежний мир.
Единственной стоящей находкой оказались руины древнего поселения. Рин-Сэй с друзьями, как впоследствии и Тайный орден, надеялись отыскать в развалинах что-то помимо камней, но их надежды не оправдались. То ли неизвестные жители забрали абсолютно всё с собой, то ли позже сюда явились столь же неизвестные грабители.
