«Ты подмял под себя всех, – думал Гелект, продолжая разглядывать мага. – Вся команда пляшет под твою дудку, в конечном счете – и адмирал, и матросы. О! Как они на тебя смотрели, когда ты затеял это представление! С благоговейным трепетом и преданностью, словно ты посланник Пророка, а не проклятый им маг, чей удел – вечные муки в Адской Бездне после смерти!»
Хуже всего было то, что Гелект в тот момент остро пожалел, что у него в голове блок, и он не может прочувствовать, не в состоянии прикоснуться к тому огромному и таинственному, что объединило остальных.
Инквизитор провел пальцами по татуировке на правой ладони: круг, и внутри – крест, выходивший за его пределы. Это – часть ритуала посвящения, Печать Пророка, знак, которым Пророк награждает своих приближенных слуг, доказательство дарованной Им благодати. «Я связь всех со всеми!», – так сказал Он. Пророк был Связующим. Знание, которое не следует распространять среди рядовых лиорентийцев, оно – удел лишь посвященных, готовых принять его. Однако Гелект пошел куда дальше, его посетила пугающая, богохульная мысль: «А вдруг Юст Хольгерстон – посланник Пророка? Тот, кто должен прийти перед Концом Света?»
Эта мысль казалась… естественной, что Гелекта лишь еще более ужасало. Он сам, каким-то неведомым ему образом, подпал под влияние мага, готов был… любить его, благоговеть перед ним и почитать.
«Но каково это – воспринимать чувства других, видеть других насквозь, всю низменность и мелочность их желаний – но не скатиться при этом к презрению и брезгливости, уметь закрыть глаза там, где нужно, уметь найти в человеке личность, которую можно уважать?» Это было изречение Первого Спутника. О Пророке. И оно ведь в полной мере было применимо к Юсту!
– Что вы на меня так таращитесь, господин инквизитор? Неужели не нагляделись за три с половиной года? – спросил Юст, с подозрением покосившись на него.
Гелект заставил себя небрежно усмехнуться:
– Сильно волнуюсь. А ты же сам утверждал, что созерцание прекрасного успокаивает нервы.
Юст фыркнул, отвернулся и снова задумчиво уставился куда-то в пустоту, провел рукой по остриженному темени и пробормотал под нос что-то похожее на ругательство.
– Право, тебе так лучше, – заметил Гелект.
– Вынужден с вами не согласиться, – возразил Юст, яростно скребя затылок.
– Уши только топорщатся.
– Дались вам мои уши!
– Мелочь, а приятно!
– Вам больше нечему в жизни порадоваться?
– Я рад лишний раз убедиться, что нет в мире совершенства.
Юст снова фыркнул. На такую ерунду он не обижался. Ремко весело ухмыльнулся, слушая их перепалку.
Четыре года назад, отправляясь в плавание, старший инквизитор и представить себе не мог, что будет шутить. И, главное, с кем? С проклятым Пророком магом! И когда? После того, как этот маг наглядно продемонстрировал, на что способен.
– Еще какими комплиментами хотите меня одарить, а, Гелект?
– Вы наглый самодовольный хам! – это, конечно, адмирал сказал совсем недавно, но не грех и повторить.
– Неправда, – возразил Юст. – Я никому не хамлю и не обзываюсь, в отличие от некоторых.
Гелект незаметно для себя перешел на «вы» – обычно он начинал говорить Юсту «вы», когда хотел подступиться к чему-то серьезному.
– Хорошо, тогда самодовольный и самоуверенный сноб.
– Какой же я сноб! – искренне возмутился Юст, но против эпитетов возражать не стал. – Вы же сами все обвиняли меня в панибратских отношениях с матросами.
