– Они ведь твердо знали, что новая катастрофа всё равно будет, – тихо добавил Рин-Сэй.
Знали. И писали об этом. «Тьма за Саркофагом шевелится. Она не станет там прятаться вечно. Придёт день, когда покою, воцарившемуся на долгие годы в нашем истерзанном мире, настанет конец». Рин-Сэй снова вздохнул:
– Почему Древние ничего не сумели сделать, чтобы всё предотвратить?
Глупый вопрос! И какого ответа он ждал? Они не сумели, а мы сумеем?
– Возможно, потому что считали, что это не та проблема, которую можно решить раз и навсегда, – сказал Хем.
– Они же были столь могущественными!
– Значит, не столь, – проворчал Айгур.
– Но если у них не получилось тогда, как может у нас получиться сейчас?
Еще одну глупость сморозил…
Хем скривился и ничего не ответил. Айгур бросил на Рин-Сэя недовольный взгляд.
– К чему ты задаешь эти вопросы, если прекрасно знаешь, что ответа на них у нас нет?
– Это риторические вопросы, – буркнул Хем. – Многим нравится их задавать, что тут такого?
Рин-Сэй смутился и поспешил возвратиться к более содержательной теме:
– Возможно, это поселение – некий наблюдательный пункт? Но чей? Если, как мы все считаем, с моря сюда не добраться, кто, кроме магов мог здесь очутиться? Что за неизвестные люди, преследующие непонятные цели?
Хем неопределенно пожал плечами.
– Есть… варианты.
Айгур снова промолчал, а Рин-Сэй не удержался:
– И какие?
– Разные, – предельно детально ответил Хем. Слегка мотнув подбородком, он задрал голову к небу, щурясь на солнце. – Жаль, что в телескопе Айниля линзы так себе. Нужна более качественная шлифовка. Ты мог бы этим заняться, Айгур. При случае, конечно. В Лоретто телескоп лучше, однако и он дает довольно мутное и расплывчатое изображение. Впрочем, если знать, куда смотреть, кое-что все же можно увидеть даже слабо вооруженным глазом…
Ну вот и думай, к чему эта тирада?
Айгур считал телескоп Айниля-дин-Зана если и не игрушкой, то уж всяко не самым важным изобретением в науке. Однако с линзами он, в принципе, был согласен поработать. Естественно, не сейчас. Потому что на первый план вышли куда более жизненные, критические проблемы.
– Пока, знаешь ли, мне не до шлифовки линз и устройства телескопа, – сухо ответил Айгур.
Хем скривился и кивнул: понимаю, мол. И вслух произнес, бездна знает в какой раз:
– Проклятые гухулы! Проклятый Тайный орден!
– Брось свои душераздирающие восклицания, – потребовал Айгур.
Хем посмотрел печально на них обоих и глубоко вздохнул:
– Мы скоро расстанемся. Один из вас отправится шпионить в логово врага, другой – в город, который через считанные месяцы будет осаждён гухульскими войсками. Это, представьте себе, опасно! Вы оба… так легко ставите свою жизнь под угрозу. Так сильно рискуете. Мне это не нравится. Я боюсь за вас.
Айгур усмехнулся и успокоительно похлопал Хема по плечу.
– Мы сами выбрали такой путь и такую судьбу.
– Ты знаешь, твоя пренебрежительная геройская усмешка многих может бесить, Айгур.
– Ну и что? Пусть бесятся, если хочется. Твои дурацкие шутки и подколы, кстати, тоже многих способны вывести из себя.
Хем на это выдал витиеватую тираду:
– Если я кого-то бешу, Айгур, то делаю это намеренно и с теоретическим осознанием возможных последствий, а не с нарочитым небрежением по отношению к ним и чувством морального превосходства. Скажи, – он посмотрел на Айгура просительно. – Тебе ведь не все равно, погибнешь ты или выживешь? Мне вот… не все равно, что с тобой будет. Совсем не все равно.
