– Прошлое намеренно подчищали, и не в один заход, – как-то высказался по этому же поводу Хем. – Наша история подделана. Криво обкромсанные, застиранные лоскуты сшиты друг с другом белыми нитками. Как тут докопаешься до истины?
Однако они к этому всё равно ведь стремились!
– Зачем вообще создавать здесь постоянное поселение? Кому бы то ни было? Мне это непонятно! – Рин-Сэй вздохнул, окинул взглядом окружающий ландшафт. – Что такого в этом месте?
Земля отравлена, ни животных, ни растений. Рядом – гидротермический вулкан. Из-под земли бьют фонтаны кипящей кислоты, порождая ядовитые испарения. А поселение ведь долго здесь просуществовало, и камень обработан не вручную… Чем могли заниматься жившие здесь люди?
– Возможно, местные жители были беглецами, которые считали, что преследователи не станут их искать в этом районе, – предположил Айгур. – Сюда ведь без веских причин никому в голову не придет лезть.
– Тут везде… бесполезно что-либо искать, – раздраженно заметил Хем. – Везде! На всем континенте! Единственное, что выглядит реальным – это побережье, вплоть до гор, а всё прочее кажется ненастоящим. Это как… скорлупа, оболочка, на которой нарисована кажущаяся объёмной картинка, а внутри ничего нет. У меня тоже полно вопросов! Зачем эти громадные горы и непреодолимая для мореплавания Бурлящая полоса вдоль всего побережья? Зачем?
– Прямое указание, что людям нечего здесь делать, – Айгур пожал плечами и внимательно посмотрел на Хема. – Ты считаешь… не так?
– Ты очень проницательный, Айгур! – Хем сердито фыркнул. – Я считаю, что… не только так.
Айгур отвернулся и невозмутимо ждал, не задавая вопросов и делая вид, что мнение Хема его совершенно не волнует. Айгур был специалистом по игре в молчанку, и нервировал тем самым более нетерпеливых собеседников. С Хемом такое довольно часто срабатывало. Лиорентиец не любил, когда все молчали, и не умел долго молчать сам. Ему было просто физически трудно сидеть с закрытым ртом! Взамен он умел говорить так, чтобы не сказать ничего путного. В плане информативности это вполне приближалось к молчанию, но действовало ещё более раздражающе. Однако сейчас Хем соизволил изречь что-то вразумительное. Посопев и почесав затылок, он заявил:
– Я считаю, что те, кто воздвиг высочайшие на планете горы и устроил Бурлящую полосу, хотели не столько оградить Запретный континент от посягательств извне, сколько оградить остальной мир от Запретного Континента. Это соображение тем более верно, что извержения вулканов и землетрясения не прекращались еще в течение многих десятков лет после Катастрофы.
«Это соображение тем более верно, что»… Вот ведь выразился! Иногда Хем вворачивал в речь довольно причудливые архаичные книжные обороты или слова, что Эктор и Римуд почитали «дурновкусием» и «тупым умничаньем», а Аввад-дин-Абу, напротив, – «верхом изысканности и интеллектуальной утонченности». Рин-Сэй занимал некую промежуточную позицию, но, в любом случае, подобные словесные конструкции его не раздражали, и Хем ими не злоупотреблял.
– Бурлящая полоса, очевидно, способна погасить волны, – согласился Рин-Сэй. – А горы могли бы принять на себя воздушную ударную волну, если бы на Запретном континенте произошел еще один… катаклизм.
– Чтобы оградить остальной мир, Древние могли бы и что-нибудь более действенное соорудить, – сказал Айгур.
– Они и соорудили – Саркофаг, – мрачно бросил Хем. – И мы, замечу, хотели найти точку доступа к нему. Если такая вообще существует.
