– Может, это только наши домыслы? – с надеждой проговорил Илья. – Давай сейчас пойдём к моим родителям, дед с бабкой теперь с ними живут. Они хоть и старые, но ещё в здравом уме. Мы всё у них и спросим. Лучше сразу выяснить, чем теряться в догадках.
– Нет, – отозвалась Женька, – я никуда не пойду. Мы сегодня уезжаем, мне надо собраться в дорогу.
– Оставь свой электронный адрес, я тебе напишу! А лучше приеду к поезду. Можно?
– Не надо. Не приезжай. Я должна всё это осмыслить. Адрес сейчас напишу.
– Но я люблю тебя, Женечка! – он произнёс это с таким надрывом, с такой болью, что у неё всё сжалось внутри. В другой ситуации эти слова могли сделать её несказанно счастливой.
– Братская любовь не предполагает всего, что случилось этой ночью, – едва сдерживая слёзы, сказала Женька. – А мы теперь можем говорить только о братской любви, не более.
– Вспомни историю! Она знает немало браков между родственниками!
– Это инцест! – бросила она резко, буквально пришпилив его к креслу этим словом, поднялась и направилась к двери. – Не провожай! Я хочу побыть одна.
Как же ей хотелось послать к чёрту всех своих родственников с их тайнами и секретами! Всех, кто только что разрушил её жизнь.
Она шла и плакала. Горько. Навзрыд. Хорошо, что улицы в этот час были почти безлюдны. Светка, увидав её лицо, лишилась дара речи. Когда Женька, всхлипывая и вытирая ладонью слёзы, поведала ей о своём горе, та смотрела на неё ошалелым взглядом, не зная, что и сказать. Наконец она собралась с мыслями и решительно произнесла:
– Не паникуй раньше времени! Пока это только твои фантазии, ничего конкретно утверждать ты не можешь. Приедешь домой, разберёшься с этой историей, и всё встанет на свои места! Но даже если это так, разве плохо обрести брата?!
– Какой брат?! – закричала Женька.– Не нужен мне никакой брат!
Она опустилась на колени и тихо заскулила.
– Женечка, миленькая, успокойся! Ещё ведь ничего не ясно! Может, тут совсем другая история!
Светлана гладила подругу по голове, не зная, чем ещё можно её утешить.
– Свееет, – прошептала Женька, продолжая всхлипывать, – я, кажется, влюбилась.
– Вот! И правильно! Я тебе говорила! Клин клином!
– И что мне теперь с этим клином делать? – в голос разрыдалась Женька.
Светка уложила её на кровать, накрыла пледом и присела рядом.
– Поспи немного, а я пока наши вещи соберу.
– Я не усну!
– Тогда просто полежи.
Та послушно закрыла глаза, но продолжала всхлипывать.
Они уже сидели в вагоне, когда пришло письмо от Ильи. Дрожащей рукой взялась Женька за смартфон и стала читать.
«Дорогая Женечка!
Я расспросил всю свою родню: отца, деда Тараса и его старшую сестру Янину. И то, что я узнал, меня совсем не радует.
Прадед мой, Илья Тарасович Буткевич действительно в годы войны жил на Урале. Тогда многие предприятия эвакуировались вместе с работниками. А он был ценным специалистом, как утверждает дед. Когда началась война, ему было лет тридцать, был женат и имел трёхлетнюю дочь Янину. Жена его, моя прабабушка в июне 1941 года работала медсестрой в пионерском лагере, и дочка была при ней. Детей эвакуировали в первую очередь, и они уехали вместе с лагерем, раньше деда. Так они потерялись и всю войну искали друг друга. До него дошла информация, что семья погибла в бомбёжке, он их горько оплакивал и решил остаться в тех краях. Там он сошёлся с какой-то женщиной. Позднее, в конце 1945 года он получил известие, что семья его оказалась жива, и вернулся домой. А та женщина, с которой он жил на Урале, была беременна и родила дочку уже после его отъезда. Видимо, это и была твоя прабабушка. Имени её никто не помнит, но ту фотографию прислала она. Это точно.
