– Кофе хочешь? – спросил он, и Женька вздрогнула от неожиданности.
– Конечно, хочу! – ответила она, усаживаясь в кресло, ещё раз осмотрелась вокруг и спросила:
– Это твоя квартира?
– Раньше тут бабушка с дедом жили, отцовы родители, а теперь мы с братом, – пояснил он. – На-ка вот, посмотри фото, пока я кофе варю.
И он протянул Женьке старый альбом в бордовом бархатном переплёте. Она листала толстые страницы, разглядывая чёрно-белые фотографии, и вдруг замерла от неожиданности – перед ней был тот самый снимок, который она недавно нашла в старом бабушкином комоде. Её прабабка Женя с маленькой бабой Машей на руках!
Не может быть! Откуда?
– Откуда у тебя это? – дрожащим голосом спросила Женька у вошедшего Ильи.
Он поставил круглый поднос с кофе на столик и внимательно посмотрел на фото.
– Я не знаю. Старая семейная фотография. Возможно, кто-то из моих предков. Надо у деда с бабкой спросить.
– Это не твои, это мои предки! – возразила Женька. – Моя бабушка Маша и прабабушка Женя!
– Не может быть!
– Может! Бабушка родилась на Урале сразу после войны от какого-то эвакуированного. Точнее я не могу сказать. Просто не знаю. Кто-то из твоих предков был в эвакуации?
– Кажется, прадед был, – неуверенно проговорил Илья и попытался вынуть фото из альбома, но у него это никак не получалось – три уголка были вставлены в прорези, а четвёртый оказался приклеенным. Пришлось его просто оторвать. Он повернул снимок тыльной стороной. Там уже знакомым Женьке размашистым почерком и всё теми же фиолетовыми чернилами было написано: «1947г. Марусе 1 годик».
– Как звали твою прабабушку? – спросил Илья.
– Евгения Петровна Лаврова.
– А бабушку?
– Мария Ильинична Лаврова.
– Она жива?
– Нет.
– Если она Ильинична, и её фото хранится в нашем альбоме, то получается, что у нас с тобой один прадед? Ничего себе!
Женька и сама уже поняла это. Мир, ещё недавно такой тёплый и уютный, сотканный из неги и пронизанный лучами счастья, рухнул в один миг, и её засыпало острыми осколками. Они вонзались в сознание, в душу, рвали её на части, кололи и резали по живому, ставя крест на всём, что она недавно обрела.
Илья медленно опустился в кресло и растерянно посмотрел на Женьку.
– А как же мы? – выдохнул он. – Кто ты мне тогда? Сестра, что ли?
Женька горько вздохнула.
– У тебя есть фото этого прадеда? – немного придя в себя от потрясения, спросила она.
Илья торопливо начал листать альбом.
– Вот он! Здесь ещё молодой, сразу после войны, – он ткнул пальцем в старую фотографию, – а вот это, – он перевернул страницу, – уже намного позднее, вот таким я его помню.
Женька внимательно рассматривала лицо пожилого мужчины. На неё смотрели глаза бабы Маши. Тот же разрез, тот же проницательный, «учительский» взгляд, как часто говорила мама, потому что бабушка всю жизнь проработала учительницей начальных классов. А оказывается, никакой он не учительский! Этот взгляд она получила в наследство от своего отца!
– Она похожа на него! – только и смогла сказать Женька. – Значит, это правда. Он её отец. И мы с тобой родственники.
– Дальние, – добавил Илья.
– Всё равно. Мы с тобой одной крови, – горько усмехнулась Женька. Любимая с детства фраза, которую гордо произносил мультяшный Маугли, сейчас наполнилась другим содержанием и звучала для неё совершенно трагически. Ещё каких-то пару минут назад Женька была абсолютно счастлива, а теперь даже и не знала, как ей относиться к неожиданному открытию.
