Я стоял на пороге, разглядывая кабинет, а Вахрам разглядывал улицу.
– Здравствуйте Владимир Николаевич, – решил я прервать затянувшую паузу.
– А, это ты, Андрей. А чего это «на вы» и по имени‑отчеству, – откликнулся, повернувшись ко мне, хозяин кабинета. – Извини, задумался.
– Так я не знаю… можно ли.
– Давай как в детстве. Так проще. Тем более, разговор у нас будет серьезный. Накосячил ты реально. Проходи. Садись вон в кресло. Рассказывай.
– А чего рассказывать‑то? Вы… Ты и так все знаешь.
– Все знать даже о себе человек не может, а о других тем более. Я слышал и читал отчеты о твоих действиях. Вот хочется тебя послушать. Уважишь?
Я сбивчиво, иногда прыгая в рассказе с место на место (разволновался сильно), рассказал, как было дело. Вахрам во время моего диалога задавал мне уточняющие вопросы. Несколько раз просил более подробно описать события. Особенно разговор с Севой. Я аж вспотел, ну прям допрос какой то, только стенографистки не хватало. А потом дошло – записывает он меня. И вообще, здесь все пишется. Это длилось почти час.
– Ну ладно… Мне понятно. Я, в принципе, и ожидал всё это от тебя услышать.
Тут он подошел и уселся рядом со мной в соседнее кресло.
– Ты мне скажи… Как ты решился выступить против троих, далеко не слабых противников? А тот, кому ты грудину проломил… Он, между прочим, перворазрядник по боксу. Правда, похоже, долго ему перчаток не видать, если вообще их когда‑нибудь наденет. Ты где так научился с камнями обращаться? Это очень грозное оружие. У Александра Македонского были воины, которые бегали и из специальных устройств швыряли камни во врага на приличное расстояние с поразительной точностью. Всадник с лошади слетал, как куль с говном.
В ответ я лишь недоуменно пожимал плечами.
– Это была твоя девушка?
– Да, – соврал я.
– Понятно.
Потом он встал, подошел к своему столу и вызвал секретаршу. Дверь открылась, и девушка вошла.
– Леночка, принеси, пожалуйста, мне кофе с пирожным.
А тебе, Андрей, что?
– Простой воды, если можно.
Владимир Николаевич улыбнулся.
– Воды и апельсинового сока, только свежевыжатого.
Пока Леночка выполняла поручение шефа, Вахрам опять встал, подошел к окну и, видимо, о чем‑то задумался.
Но вот каблучки застучали, и секретарша с подносом в руках впорхнула в кабинет. Расставила всё на столике у кресел и величаво удалилась.
Не пророня ни слова, Владимир Николаевич уселся в кресло и стал пить кофе с пирожным, не забывая внимательно на меня смотреть. Прошло минут десять.
– Вот что, Андрей, – неожиданно сказал Владимир (я аж вздрогнул). – Я тебе сейчас обрисую твое положение, а ты, если есть вопросы, задавай по ходу действия. Мне так проще.
Хочется, чтобы до тебя дошла вся серьезность ситуации. Понял? Я кивнул.
– Ты завел не того врага. Когда мне доложили об этом инциденте, я вначале махнул рукой. Сева – редкостная мразь. Он надеялся, что его поставят на мое место, но просчитался. И поэтому у нас с ним, мягко говоря, неважные отношения. Потом я навел о тебе справки… Понял, кто ты. Тогда, в детстве, когда ты был пацаном, я относился к тебе как к младшему брату. И решил помочь, отстоять тебя. Я обратился к коллективу по этому вопросу и вчера летал в Питер. Не скрою, разговор был трудный. Я привел все аргументы, мнения разделились, большинство меня поддержало, но с минимальным перевесом, всего в один голос. Представляешь?.. Один голос не туда – и всё… Нет тебя. Я хочу, чтобы до тебя это дошло. Ты думаешь, почему я устроил весь этот цирк с твоим допросом? Мне просто хотелось понять, разумный ли ты человек или так, мудак, бросающийся камнями. И нафига мне впрягаться за мудака… который меня завтра же и подставит. Сева уже несколько раз пытался меня свалить. Ты поступил правильно, но жизнь другая. Миром правят и такие же, как Сева. Будь хитрее, просчитывай ходы, сейчас всегда оглядывайся. Запомни, он тебе никогда не простит своего унижения. Пока я в силе, он тебя не тронет. Пойти против решения сходки он не рискнет. Это для него будет конец. А если со мной что… Все, у него руки будут развязаны. Этот вопрос никто уже не поднимет.
