– Уехала я тогда к своей Таньке, – начала она новым вечером, когда за окнами уже поднималась сиреневая сумеречная тень. – Она к тому времени освободилась давно и в крупном городе осела. Я её ещё уговаривала остаться, говорила: «Куда ты? Здесь всё своё, знакомое», а она посмотрела на меня и говорит: «В большом городе легче затеряться. Жить начну, как будто ничего не было. Забуду всё. А если тебе станет плохо, то приезжай. Вдвоём легче».
Я долго не решалась, но когда стало ясно, что с мужем дальше не жизнь, что не исправить, собралась. Я уже говорила, что Татьяна работала в библиотеке, а жила в общежитии при комбинате. Мы с ней переписывались всё это время, так что она обо мне всё знала.
За время, пока жила там, обзавелась подругой, и не кем-нибудь, а комендантом общежития! Поэтому к моему приезду всё было подготовлено: и место на фабрике, и комната, причём отдельная на семейном этаже. Я ведь развод с Витей не оформляла, вот и прошла, как семья!
Честно говоря, думала, что он приедет, сомнения были, но ждала! Он, прощаясь, и слёзы лил, и клятвами засыпал, прощения просил, но я уже знала, что уступи хоть чуть-чуть, и всё снова. Сколько раз уже так было, нет пьянице веры!
Родственнички его, конечно, были рады моему отъезду. Особенно мать с братом и его женой. Потом девчонки с комбината писали, что сноха невест ему подыскивала, лишь бы про меня забыл. Не знала, встречался ли он с кем-то, мне не писали, да я тогда и не хотела знать, просто ждала.
Но их старания оказались зря. Не сработали их усилия. Виктор взял да и закодировался! Целый год думал, но к сроку приехал. Представляешь, успел?! Не поверишь, но я была рада, даже очень! Не сразу, конечно, поначалу настороженно, сдержанно. Но потом поняла, что привычка, вдруг переросла в любовь! Ту самую, взрослую, осознанную. Я долго сомневалась и не верила, что неужели так бывает? Ведь я вышла за него только для того, чтобы сменить фамилию?! Но жизнь доказала, что бывает!
Витя не пил вообще, даже пива в рот не брал. Зажили мы с ним хорошо. Не идеально, но душа в душу. Вспоминаю те годы, и в груди становится тепло, будто солнечный луч пролился на сердце. Работали вместе, в одну смену, с работы домой вместе, на рынок вместе и всё под ручку. Всё было наше: общий кошелёк, общий завтрак, общий вечер. После того ада, что был до этого, это казалось настоящим подарком! Особенно поначалу я боялась, что сейчас что-то случится, и всё рухнет? А оно не рушилось, и жизнь потекла ровно, душевно, так хорошо было, что каждое утро просыпалась и благодарила судьбу.
Бабе Гае, что меня когда-то приютила, я регулярно деньги высылала. Немного, но от души, от благодарности. А лет через десять письмо вернулось, и я поняла, что умерла бабушка. И так мне стало тоскливо, будто ещё одна ниточка оборвалась. Но совесть моя была чиста, потому что я её не забыла, не забросила и всю жизнь вспоминаю добрым словом, – Арина вздохнула. – Что-то я отвлеклась. Общежитие наше было неплохое. Через Таньку я сблизилась с комендантшей. Зойка была женщина бойкая, но с сердцем. Мы с ней и Танькой, как три мушкетёра, пробивные, напористые, столько сделали для общежития!
Когда Виктор приехал, у меня была отдельная комната: угловая, светлая, просторная. Зойка помогла обставить: и холодильник, и телевизор, и шифоньер; всё новое. Удивительно, как государство иногда умеет быть щедрым?! Даже одеяла и подушки новенькие, пахли фабрикой.
