Результаты расчетов поразили. Это оказался самый эффективный вид деятельности в сфере камнеобработки. Лишь искусственно занизив показатели, рискнул показать Евдокимовой.
– Толя, ты гений! – признал очевидное еще один человек, – Пошли к Бедову, – сходу ринулась она в атаку.
– Татьяна Васильевна, не торопитесь, – попробовал охладить ее пыл, – Если Бедов нас правильно поймет, всю оставшуюся жизнь мы проведем в поездках между двумя-тремя десятками мастерских, разбросанных по городам и весям. Мне это не интересно. Наша цель – завод.
К счастью, новоиспеченный вице-президент “Новых Окон” понял мои опасения, и к Бедову мы вышли с согласованной позицией.
В тот же день мне предоставили рабочее место в кабинете вице-президента Евдокимовой, выдали единый проездной билет на все виды общественного транспорта Москвы и разрешили бесплатно обедать в столовой фирмы.
– Должность и оклад после моего возвращения. Еду на отдых в Италию, Анатолий Афанасьевич, – огласил президент свои планы на зимние каникулы, – Вы мне дайте, на всякий случай, адресок итальянской фирмы. Может, заеду, посмотрю на ваши “Секторы” и “Векторы”, – попросил он.
– Разрешите? – заглянул в кабинет незнакомый молодой человек лет тридцати.
– Заходи, Николай, – любезно разрешил Бедов.
Войдя в помещение, странный молодой человек вдруг бухнулся на колени прямо в узкий промежуток между стеной и стульями и забормотал молитву, усердно крестясь и кланяясь до земли то на образа, то президенту.
– Что за блаженный? – тихо спросил Евдокимову.
– Пан Каташинский, – так же тихо ответила она.
– Учитесь, Анатолий Афанасьевич, вот он, истинно верующий человек, – умильным взором сытого кота посмотрел на меня Бедов, возомнивший себя если не Богом, то, по крайней мере, святым угодником.
Наконец, пан Каташинский был поднят с колен и представлен в качестве моего помощника.
– Пан Зарецкий, – вырвалось у меня, обескураженного средневековым спектаклем, разыгранным современным притворным холопом перед самозваным барином постсоветского капитализма.
– Вы поляк? – преданным взором взглянул на меня помощник.
– Бывший, как и вы, – ответил ему.
– Почему бывший? – удивленно спросил он.
– Истинный поляк католик, пся крев, – с иезуитской улыбочкой выругался я.
– Вы говорите по-польски, Анатолий Афанасьевич? – довольно улыбнулся ничего не понявший Бедов, – Тогда вы найдете общий язык, – почему-то решил он, не обратив внимания на выражение испуга, внезапно мелькнувшее на лице псевдополяка.
И лишь Евдокимова сияла, не скрывая восторга. Мы договорились о поездке в Апрелевку, и пан Каташинский, пятясь и кланяясь на все стороны, покинул кабинет начальства.
– Ну и тип, – под шумок поделился с Евдокимовой.
– Таких исусиков у Бедова целый штат. Половина, как и этот, клоуны, а он сдуру им верит, – тихо ответила она.
С утра Каташинский заехал за мной на микроавтобусе “Соболь”.
В Апрелевке нам показали небольшой захламленный цех, который после настоящих заводских цехов показался игрушкой.
Мой эскиз планировки, который набросал на клочке бумаги, понравился главному инженеру, и пока пояснял, что к чему, его помощник принес ксерокопию строительных чертежей и через полчаса у нас уже был полноценный документ.
