– Да хотя бы то, что прежде чем зайти в дом, вы обмели сапоги. Немцы и полицаи этого не делают – заходят как в сарай. В общем я считаю, что дедушка этот, – Евсеевич указал на рамку с фотографиями, – наш общий родственник, и потому действовать нам надо заодно.
– Как тебя зовут? – спросил старший.
– Крещен Василием, по батюшке Евсеевич.
– Так вот, Василий Евсеевич, давай раз и навсегда договоримся о том, что не будешь нас спрашивать, кто мы такие и чем занимаемся. Придет время, сами все расскажем. А пока, чем сможем, поможем тебе, но и ты нам должен кое в чем помочь…
После этого они стали появляться у нас каждую ночь. Иногда пригоняли по несколько немецких подвод, груженых оружием, боеприпасами и всяким военным имуществом. Все это увозили в Темный лес и там прятали. Как-то пригнали сотни две овец, а на следующую ночь – сотню коров. Все эти животные трофеи Евсеевич приучил пастись в скирдах на горе, а на водопой гонял их к Обжорному роднику, что недалеко за горою. Сгонял два-три раза, а потом они уже сами ходили туда.
Вначале те действовали втроем, потом у них появился четвертый… Кстати, я и забыл сказать об этом Евсеевичу, – капитан хлопнул себя кулаком по лбу. – Три дня назад я видел, кажется, этого четвертого. Я служу командиром роты охраны заключенных. Сейчас еду в длительную командировку. Когда выезжал из лагеря, навстречу везли новую партию арестантов, и мне показалось, что один из них – он. Понимаешь, у него такое запоминающееся лицо, вернее, не лицо, а нос, похожий на серп, подвешенный ручкой кверху.
– Не может быть такого, чтобы бывший партизан и вдруг преступник, – усомнился дядя Петя.
– Все на свете может быть, только того не может быть, что на свете быть не может, – ответил капитан, видимо, словами какого-то философа. Ведь прошло уже столько лет. Вернусь из командировки, обязательно проверю. И если это действительно тот человек, тогда, может быть, удастся разгадать загадку – узнать, что это были за люди.
– По-моему, тут нет никакой загадки, – сказал дядя Петя. – Судя по твоему рассказу, это были самые настоящие партизаны.
– Так и Евсеевич тогда думал. Действовали они действительно по-партизански: нападали на небольшие обозы, уничтожали фашистов, а подводы, оружие и продовольствие копили для наших.
Однажды ихний старший поделился с Евсеевичем своими планами. «Вчера, говорит, один из русских предателей, перед смертью сообщил нам, что через день-два по этой дороге будут гнать колонну наших пленных. Охрана небольшая. Попытаемся освободить их. Оружие и продовольствие для них у нас на первый случай имеется. Представляете, какая это будет сила? Батальон, может быть, и полк! Тогда мы сможем закрыть не только эту дорогу, но и железную. Взорвем мост через Кубань и ни один состав не пройдет. А пешком они далеко не удерут и, главное, не смогут увезти награбленное. В общем, с сегодняшнего дня нам необходимо установить круглосуточное наблюдение за дорогой. Чтобы не насторожить охрану военнопленных, всякие активные действия мы временно прекратим. Так что, говорит, Василий Евсеевич, если в ближайшие дни мы не будем появляться, не беспокойся о нас, знай: мы выполняем задуманное».
– Загадка состоит в том, – продолжал капитан, – что они вдруг изменили свои планы.
– А может быть, немцы устроили облаву и уничтожили их?..
Капитан – его звали Николаем Васильевичем – отрицательно повертел головою.
