– Исключено. В то время фашисты драпали без оглядки, было не до облав. Они боялись, как бы им на Кавказе не устроили второй Сталинград.
Николай Васильевич умолк, задумчиво покусывая стебелек сухой травы.
– Почему вы решили, что партизаны в конце изменили свои планы?
– За день до прихода наших, рано утром, у нас объявился тот кривоносый. Евсеевича не было на кошаре. Он еще ночью уехал на быках на гору за сеном. Кривоносый запряг в повозку лошадей, насыпал в ящик овса, вместе с Марковной они поймали двух упитанных валухов, связали и погрузили на подводу. Марковна помогала ему, думая, что это необходимо им для какого-то дела. «Когда ожидать вас?» – спросила она, когда тот уже взялся за вожжи. «Мы уезжаем в станицу Прочноокопскую, – ответил кривоносый, не глядя на нее. – Как приедет хозяин, – немедленно гоните туда весь скот. Это приказ нашего командира». С тем и уехал. Больше мы их и не видели. А через день пришли наши.
– А может быть им было дано такое задание – находиться в тылу у немцев?
– Тогда зачем угонять в немецкий тыл скот? – вопросом на вопрос ответил военный.
Дядя Петя сдвинул на лоб шапку и почесал затылок.
– Да, тут действительно загадка.
– Николай Васильевич, – обратился Мишка к капитану, он запомнил, что так его называл Евсеевич, – расскажите, как убили того немца, который хотел забрать себе колхозных овец.
– Да, да, ты ж не рассказал об этом, – вспомнил и дядя Петя.
– Заявились они к нам, как я уже говорил, за десять дней до прихода наших, – продолжал рассказ Николай Васильевич. – Помню, было это перед заходом солнца. Мы с Евсеевичем управлялись на базу. А те четверо спали у нас в доме, готовились к своей обычной ночной работе. Подъехали они, как и в первый раз, втроем верхами. Офицер увидел Евсеевича и кричит: «Рус, бистро, бистро гони овца вниз Кубана! Мне там земля давают». – «Как же можно по глубокому снегу, без корма гнать овец в такую даль, – пытаться возразить Евсеевич, подмигнув мне и кивком головы указывая на дом. – Не по-хозяйски это. Давайте дождемся весны, тогда и погоним по зеленой травке». – «Молчит, руссиш швайн! – запищал фашист. – Пока им там будем мало-мало кушайт, – он указал ногайкою на дом, – ти бистера собирай, вместе будем ехайт». Я хоть и маленький был, а сообразил, на что мне намекал Евсеевич. Незаметно шмыгнул в дом и разбудил партизан. Те фашистов и в дом не пустили. У порога разоружили, отвели за косогор и там расстреляли. Офицер тот, видно, был хороший мародер. На седле у него в переметной сумке нашли металлический футляр от немецкого противогаза, до верха наполненный изделиями из золота: кольца, серьги, монеты, часы, браслеты…
– А куда потом все это дели? – спросил Мишка.
– Золото партизаны забрали с собой, сказали, сдадут в фонд государства. А что раньше прятали в Темном лесу: оружие, фургоны, лошадей – Евсеевич передал нашим. Трофейные лошади у нас хорошо отдохнули, поправились. В общем, это был хороший подарок для наших обозников. Взамен солдаты оставили нам десятка два отощавших и раненых лошадей, которые к весне поправились и пригодились колхозу, как находка.
– А я и не знал, что наша кошара имеет такую интересную историю, – сказал дядя Петя. – Теперь я Евсеевичу на дам покоя, пока он не расскажет все до мельчайших подробностей.
– Николай Васильевич, а мы вот здесь, – Мишка указал рукой в сторону Волчьего гая, – нашли скелет человека.
