Олеся с попом видели, как сельчане отбивали табун, но издали внучка никак не могли рассмотреть.
Вслед за сельчанами, отрезая путь разбойникам к лесу и стреляя в них, скакали казаки, которые находились на службе и были расквартированы в селе Привольном. Они беспощадно били разбойников. Увидев казаков, отрезавшим им путь в лес, разбойники бросили скот и поскакали в сторону гор, слегка изменив свой обратный путь.
Поп галопом скакал в поле и у каждого встречного сельчанина спрашивал:
– Внучка моего, Матвея, не видали?
Но никто из встречных его не видел.
– Петро, внучка моего не видал? – спросил поп у молодого парня, который скакал ему на встречу.
– Видал, – ответил тот.
– Живой? – с надеждой произнёс поп.
– Ранен, мужики перевязывают его, – ответил Баев Пётр.
– Покажи, где он.
– Вон там возле подводы, – развернув коня назад, произнёс Пётр и поскакал туда вместе с попом.
Перевязанного Матвея мужики положили на подводу.
– Куда его? – спросили мужики прискакавшего попа.
– Везите ко мне, – в отчаянии произнёс поп и полез в подводу.
Мужики с сочувствием смотрели на попа.
– Внучок, что же я теперь твоей матери и отцу скажу? Как перед Господом ответ держать буду? – склонившись над ним, плакал дед.
А крупные, горькие слёзы капали прямо на щеку Матвея.
Всю дорогу дед не мог оторвать своих глаз от побледневшего лица внука.
По селу уже прошёл слух, что Матвея убили и везут в дом попа. Люди бросали свои домашние дела и шли туда.
Ближайшие соседи выкопали во дворе четыре ямки, вставили в них четыре столбика, сделали навес и поставили под него кровать. Затем накрыли её белой простыней и положили Матвея.
В селе Привольном умирающего человека всегда выносили во двор, чтобы он не опоганил дом. А если случалось, что человек неожиданно умирал в доме, то весь дом считался замертым, и после похорон его заново белили, чистили и стирали все вещи, которые находились в доме.
Но это была не единственная причина, по которой выносили умирающего человека. Люди боялись, что в избе душа умирающего человека наткнётся на предмет, испугается и будет долго биться о стены и потолок. А во дворе она сразу же отойдет на Божий суд.
– Сыночек! – подбегая к дому попа, кричала безутешная мать Матвея.
Она добежала до кровати и обняла сына, склонившись над его лицом.
– Нет! Не верю! Это не правда! Живой он! Живо…ой! – кричала в истерике мать.
– Как только земля их держит, – сквозь частые всхлипывания произнесла соседка, мать Данила, которая стояла рядом с Олесей.
Все самые религиозные люди села быстро собрались и встали позади попа, готовые к отпеванию Матвея.
– Ой, Господи…и! – долетел до Олеси голос попадьи.
Она повернула голову и увидела Сару. Опираясь о стену, из сеней медленно, шаг за шагом, выходила Сара, о которой в горе все позабыли. Узнав о трагическом происшествии с внуком, Сара, забыв о своих больных ногах и опираясь на стул, а затем о печь и стенку, медленно пошла по избе и, пройдя через сени, вышла на крыльцо.
В это время соседка Вера повернула голову, услышав голос Сары, и, увидев её идущую, громко крикнула:
– Бабы, гляньте, Сара идёт!
– Сара идёт. Сара сама идёт! – загудели собравшиеся люди.
Они стали оглядываться и с удивлением смотреть на Сару. Она сразу же закачалась у всех на глазах и упала.
К ней подбежала Олеся и двое молодых мужчин. Они подняли её с пола и уложили на кровать, стоявшую на крыльце. Сара лежала молча и бессмысленно смотрела в потолок.
