Натали сначала протестовала, говорила, что уж за чтение совершенно ни к чему платить, но я стоял на своем. Сказал, что не могу позволить себе быть эксплуататором. Потом отправился вниз готовить ужин, оставив Натали наедине с моими книгами. К семи позвал Натали на кухню, – не хотелось переносить все в салон – громко провозгласил:
– Кушать подано, мадам! Пожалуйте к столу.
Конечно, я не умею так готовить, как Джон, но стол был украшен. Натали даже сделала большие глаза, ахнула, мол, не ожидала такой прелестный ужин. Главным блюдом была приготовленная в духовке грудинка. Я скромно промолчал, что начал готовиться к этому ужину еще вчера, изучил технологию приготовления грудинки по интернету. Вчера же замариновал отличные кусочки свиной грудинки. Кстати, с маринадом возился долго – кое чего у меня не хватало. Пришлось сбегать в соседнюю лавку за душистым перцем, зеленью. Потом варил почти полтора часа плотно упакованные кусочки грудинки. А сегодня только приготовил ее в духовке в фольге. Не побаивался, что Натали не ест свинину, или вообще вегетарианка – помню, как она уплетала кушанья Джона. Да, кусочек отрезала, похвалила.
После ужина отвез Натали домой, хотя она хотела еще поработать, то есть читать мои опусы. Договорились, что завтра привезу Натали к себе сразу после завтрака, примерно, в восемь тридцать.
24.08.2022. Съездил за Натали, как обещал, рано утром. Оставил ее дома, отогнал машину на парковку, быстренько добрался домой. Натали уже сидит с моей самой первой книжкой, дочитывает ее. Спустился на первый этаж, чтобы не мешать. Но минут через двадцать Натали тоже спустилась на кухню:
– Владимир, это книга о вас и о Мари? Вы только поменяли имена, города. Понятно, первые книги обычно о своей судьбе, но почему такой печальный конец? Ведь вы вновь соединились с Мари, а в книге расстаетесь навсегда.
– Видите ли, Натали, я начал писать эту повесть, когда Мари только заболела. Начало вполне радостное, или хотя бы не грустное. Но заканчивал повесть после похорон Мари. Был тогда в отчаянии. По существу, я прощался повестью с любимой женщиной, иного не мог написать.
– Владимир, вы всегда уходите от разговоров о Мари. Но теперь расскажите мне подробнее. Мне это нужно, чтобы понять вашу повесть, оценить ее.
Пришлось рассказывать. Даже не ожидал, что рассказ дастся мне так легко.
– Прекрасные дни совместных прогулок в Ленинграде. Почти внезапное расставание, когда, несмотря на наши заверения об обязательной новой встрече, я понимал, что в Париж мне никогда не попасть. Потом долгие размышления, совет отца выбросить глупые мысли из головы, разговор с мамой; она тихо сказала: – «Если ты не сделаешь все, что можно для встречи с любимой, будешь всю жизнь сожалеть об этом».
Еще несколько дней размышлений, и понял, что за рубеж смогу попасть только на судне. Мама дала немного денег, поехал в Таллин. Случайно познакомился там с опытным моряком. Он рассказал, что получить работу на морском судне совершенно невероятно без официальных характеристик, подписанных дирекцией, партбюро и профкомом. Получить их невозможно, да еще нужно ждать от полугода до года визу. Что это такое, я тогда не понимал. Но вероятно, матрос пожалел меня-желторотого, посоветовал пойти в контору Рыбакколхозсоюз. Там берут без характеристик.
– Не все понятно: партбюро, какой-то рыбацкий союз…
Пришлось объяснять. Продолжил:
