–А ты заметил? Лежит в гробу как....Ну…, как…? Нет, лучше, чем живой. Похорошел. Выбрит, в белой рубашке, в галстуке. Хоть сейчас под венец.
– Так три дня не пьет. Ты не пей и ты похорошеешь.
– Ну, сказанул.
– Отпил он своё и жена у него сейчас одна – Безносая.
Ночь свое брала. От реки потянуло холодом. Между березовыми стволами сливаясь с их белизной крался туман. Становился гуще, тяжелее. Старый, огибая оградки могил, путаясь в густой траве, кустах черемухи, уже подходил к костру, когда земля ушла из под ног и он рухнул в яму на что-то мягкое, лохматое. Оно рванулось из под него вверх, проскребло отвесную стену и с комьями земли свалилось обратно на деда. Что-то острое прошлось по его ребрам, над ухом мекнуло и козел, узнав хозяина, прошелся шершавым языком по его щеке, уху, шее.
– У, черт рогатый.
Узнал и хозяин безмозглую скотину, попавшую в готовую яму для могилы. Как не пытался старый, но дотянуться до края не мог. Вверху сквозь полосы тумана подсвечиваемые неверными, играющими сполохами костра просвечивали звезды. Со дна ямы тянуло сырым земельным холодом.
– Помогите. Люди. Люди. Помогите. Люди.
Заблажил дед. Ведь до костра то осталось всего ничего, какой -то пяток, другой метров.
–Люди.
Когда дед с шумом свалился в яму, ужинавшие решили, что обвалилась стенка или осыпалась земля с края могилы. Такое бывает. Окончательно подчищать и убирать могилу всегда приходилось незадолго до похорон. Мертвые уходят в землю, но земля живая и будет жива, если только мы сами не убьем её. Земля дышит, истекает черной нефтяной кровью, а когда ей делают очень больно, она вздрогнет, зашевелится, пытаясь стряхнуть обидчиков, как лошадь надоедливых насекомых.
– Люди.
– Во.
Один из братьев Небараков по кличке Паленный едва не выронил стакан.
– Помогите.
Теперь все трое повернулись в сторону могилы, откуда доносились крики о помощи. Выпитое придавало им смелости. Да и кого бояться? Они не первую могилу вырыли, и не один литр выпили под кладбищенскими черемухами.
Свет костра падал им со спины, но в яме царила темнота.
– Ты кто?
Запинаясь вовсе не от страха, спросил Белый.
– Сенька, да это я, дед Федор. Сосед твой.
– Гы. Гы-гы. – Утробно гоготнул Семен. – Ты, как туда?
– Как, как. Кверху каком. Помогите выбраться.
– Жди. Щас. Веревку найдем.
Веревка лежала у костра рядом с лопатами. Но пламя так заманчиво играло на стекле бутылки, что мужики снова присели на свои, заранее облюбованные места.
– Чо, деда вытащим, али как? Во хохма будет, Дмитро принесут, а место занято.
– Люди.
– Во, неугомонный. Придется вытащить, а то из деревни кто прибежит. Вон собаки то гвалт подняли.
Самый младший из Небарак и не очень-то верил в то, что говорил, ему просто было жалко деда.
–Давайте вытащим. Бог с ним, а то действительно душу богу отдаст, грех на нас ляжет.
Ну, ладно, еще по одной и вытащим.
Не закусывая, Белый взял веревку и подошел к краю могилы.
– Лови, старый, привязывайся. Можешь за шею, выдернем.
Веревка скользнула в яму. Дед поймал конец и, понимая, что за козлом все равно придется лезть, решил, освободить из плена сначала товарища по несчастью, а потом уже выбраться самому. Наматывает веревку козлу на рога и приговаривает; «Терпи казак, а то мамой будешь», не рад козел, башкой мотает, а куда денешься, не на подводной лодке. Завязав задвижной шток, дед крикнул;
– Тащите.
Сам стал подталкивать козла сзади.
