– Об этом я и говорю. Отрицание – один из симптомов болезни.
– И какое же название вы придумали? – Крис закинул голову на спинку дивана, прикрыл глаза и приготовился к монотонному бормотанию доктора.
– Мистер Аллен, вы страдаете от диссоциативной амнезии.
– Как звучит! Будьте добры, проясните. Я чувствую, как вам не терпится поделиться.
Крис приоткрыл один глаз и заметил, как доктор вертится на стуле. Очевидно, что Бэйкеру нравилось его положение, и он гордился своими познаниями в области психотерапии.
– При данном типе расстройства вы не можете вспомнить важную личную информацию, которую в обычной ситуации не смогли бы забыть. Чаще всего эта неспособность вызвана травмой или стрессом.
– Сами придумали или вам подсказали?
– Очень жаль, что вы продолжаете выстраивать барьеры в нашем общении. Мистер Аллен, ваше будущее зависит только от вас и вашего желания. Никакая психотерапия, гипноз или лекарственные препараты не помогут, если вы не пойдете нам навстречу.
– К чему вы клоните, доктор?
– Понаблюдав за вами чуть больше недели, мы с коллегами посовещались и решили назначить лечение сроком на три года.
– Что?! – Крис резким движением встал с дивана, отчего у него все поплыло перед глазами. – Вы представляете себе, как это много?! Мне нужно вернуться. Срочно! Нужно заняться компанией отца. Жить, в конце концов. А что я тут буду делать? Сходить с ума?! – Крис кричал так громко, что в кабинет завалилось несколько работников больницы.
– Кристофер, успокойтесь. Я еще раз повторяю, если вы приложите все усилия, курс лечения может сократиться всего до года.
– Это все равно много!
– На здоровье нельзя экономить ни деньги, ни время, – первое «ни» Бэйкер особенно подчеркнул.
– Но я здоров!
– Возможно, нужно созвать еще одно совещание и пересмотреть стратегию лечения, – Бэйкер устало покачал головой, словно не мог справиться с таким сложным случаем, как Крис.
– Вы ломаете мне жизнь, – тихим голосом произнес Кристофер, в надежде, что угольная душа доктора сохранила в себе светлые вкрапления.
– Мистер Аллен, вы сами ее сломали. Но к счастью, еще не все потеряно. Вы сами в праве все изменить.
В комнате повисло молчание, прерываемое только тиканьем маятника часов. Бэйкер не сводил с Криса узких глаз, словно пытался загипнотизировать пациента. Кристофер не поддавался. Он мерил шагами кабинет и носился глазами по всем углам, но ничего не видел. Он прокручивал в голове беседу, проговаривая про себя каждое предложение, каждое слово, чтобы понять, за что уцепиться.
– И что же об этом думает моя мать? Или, возможно, ваш комитет состоит только из вас двоих?
– Ваши домыслы – полнейший вздор! Конечно, Миссис Аллен обо всем знает. Ей рассказали о текущей ситуации доступным языком. Для того чтобы поставить вам диагноз и установить курс лечения, нам нужно ее согласие.
Слова металлом пронзили Крису ребра и врезались в самое сердце. Он знал, что мать на это способна, но только сейчас осознал, что она действительно это сделала. Нет, не Крис. Его родная мать сломала ему жизнь. Реальность в одночасье стала невыносимой.
– Миссис Аллен как раз здесь, она хочет увидеть вас.
– А я ее видеть не хочу!
Вселенная пренебрегла желанием Кристофера. Двери кабинета открылись, и на пороге появилась женщина сорока пяти лет с идеально уложенными светлыми волосами. Черное платье футляр с классическим пиджаком выгодно подчеркивали ее фигуру, за которой женщина неустанно следила. Туфли-лодочки на небольшом каблуке визуально вытягивали скромный рост, а крохотная сумочка от Шанель дополняла элегантный образ. Миссис Аллен твердо стояла на ногах, высоко подняв голову. Казалось, она чувствует себя вполне естественно даже в психиатрической больнице.
