Женщина сделала глубокий тяжелый вдох и, крепче сжав рукоять, занесла лезвие для одного точного удара…
Глава 5
– Коль хочешь – держать не буду, – молодой староста устало привалился к стене своей хаты, сидя на узкой деревянной лавочке.
Мира узнала, что ночь выдалась не менее тяжелой, чем день. Пока помогли всем раненым, пока собрали и спалили трупы врагов – в селении до сих пор было трудно дышать от горьковатого дыма, окутавшего все вокруг и не желавшего быстро рассеиваться. Отдельно предали огню своих мертвецов. К счастью, в этот раз их оказалось немного.
Войко занял должность старосты совсем недавно, летом, переняв ее от почившего отца. Пару лет назад, когда Мира ходила еще в девицах, Войко и сам думал свататься к ней, даже пару раз гулять звал, да не срослось. Мало приданого она имела, по мнению его батьки.
Женщина исподтишка глянула, как Войко щурится в лучах обеденного солнца. Сейчас наверняка и рад. Вон, Богдана-красавица уже третьего малыша носит, живот такой огромный не по срокам, может, и двойней разродится. На Миру с прищуром поглядывает. Неужто ревнует? Не было бы ему счастья с Мирой. И все равно она прямо кожей ощущала, как от него исходит сочувствие. Ей сейчас это только на руку.
– Сколько наших полегло? – спросила Мира. Она вдруг поняла: так увлеклась своим горем, что и не замечает ничего вокруг.
– Трое, – нахмурился Войко. – А коли б не князь с дружиною, так и не говорили б с тобой сейчас, – он приоткрыл свой тулуп, где сквозь вырез рубахи виднелись окровавленные повязки.
– Я сделаю отвар, чтобы заживало скорее, – подхватилась. – Драгана научила.
Староста кивнул, продолжая мысль:
– Зато бесов этих всех того, – он провел ребром ладони по шее. – Ни один не сбежал.
У Мирославы захватило дыхание. Тут бы нужно рассказать о том, что произошло, но язык прирос к небу.
– Ну, что стала, как навку увидела? – протянул Войко беззлобно. – Перебирайся в свою глушь, несколькими мешками муки да крупы мы тебя обеспечим, а взамен будешь людей лечить заместо Драганы-покойницы.
– Благодарствую, Войко, – Мирослава поклонилась. – Завтра принесу тебе лечебный отвар, трав-то у Драганы вдоволь в хате.
– Сделай побольше, Вячке и Дробну тоже неслабо досталось.
Мира склонила голову и оставила клюющего носом старосту в одиночестве. Сама пошла в свою хату собрать немногие пожитки. Однако вещей оказалось не так уж и мало, во всяком случае, на руках не донести. Пришлось просить телегу с кобылкой у соседки. Та поохала, поахала, что Мира приняла такое неожиданное решение, да на телегу не поскупилась. А Мирослава почувствовала, как от женщины повеяло облегчением. Что-то странное происходило. Она словно знала, что на душе ее собеседников. Не сами мысли, но какие-то образы и ощущения улавливались довольно четко. И это пугало.
Пообещав вернуть хозяйство завтра утром, Мира направила кобылку в сторону леса. Покинув пределы селения, она даже дышать смогла глубже. Присутствие людей вокруг в последнее время давило на нее.
Но каждый шаг лошади глубже в лес заставлял Мирославу все сильнее сжимать и теребить поводья. Она кусала губы.
Не смогла! Не смогла вонзить нож в беззащитную грудь полуживого врага. Руки задрожали так, что оружие выпало из ослабевших ладоней. Поднялась, убежала. Смалодушничала. Оставила его наедине со своей агонией. Ни боги, ни звери, ни навки – никто не забрал его душу, никто не умертвил тело. Такому чудовищу не место на ее земле. Ни живому, ни мертвому.
