– Даже не думай об этом. Никогда. Я запрещаю. Для твоего же блага.
– Моего блага? Да о чем вы вообще думали, похищая меня? Для чего? – я, наконец, выпалила главный вопрос, сводивший меня с ума на протяжении этих дней.
– О чем я думал? – обманчиво спокойно переспросил вампир, блуждая взглядом по моим плечам, распущенным волосам, упавшим на грудь. – Если бы я знал это сам! – его голос на мгновение надломился, ошеломив калейдоскопом эмоций, звучавших в нем.
Внезапно мужчина наклонился ко мне так, что его глаза оказались прямо рядом с моими, и, четко проговаривая каждое слово, он прошептал: – После той встречи в пещере я не могу забыть вкуса твоей крови, Триана.
Его признание меня ошеломило. Нет, подобное подозрение, конечно же, приходило в голову, однако… Существовало одно большое «но», никак не вписывавшееся в эту теорию: если его привлёк вкус моей крови, почему он не выпил меня? Почему я все еще жива?
Наверное, этот вопрос отчетливо читался в моем взгляде, потому как собеседник внезапно хмыкнул.
– Ты знаешь, что такое одержимость? Нет? – с непонятной мне яростью он вглядывался в мое лицо. В его глазах отражались пляшущие языки пламени, и это зрелище пугало и одновременно завораживало. – А мне вот это известно. Повсюду чувствовать этот проклятый чужой аромат. Закрывать веки и видеть ненавистные глаза, преследующие днем и ночью. Презирать себя за эту слабость, но проигрывать ей вновь и вновь.
– Тогда… – я облизнула пересохшие губы и выдавила из себя первое, что пришло на ум: – Как вам удается сдерживаться?
Кривая белозубая усмешка сверкнула на надменном лице подобно разряду молнии. Он отступил на шаг, чтобы оглядеть меня с ног до головы. От его взгляда по коже бежала дрожь.
– Хорошо, что ты задала этот вопрос.
Вновь приблизившись так, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза, мужчина тихо, почти что ласково шепнул. Вот только глаза его были холодны:
– Потому что сегодняшней ночью мой ответ – никак.
И прежде чем я осмыслила его слова, губы вампира властно накрыли мой рот. От неожиданности, испуга, страха – и тысячи иных чувств, разобраться в хитросплетении которых у меня не было ни возможности, ни желания – я опоздала с сопротивлением.
Через мгновение тело пронзила незнакомая дрожь, омывшая волной мурашек дрожащие руки, спустившаяся дразнящим ручейком через груди к животу и сосредоточившаяся в самой нижней его части.
Губы вампира были горячими. И это было еще одно удивленное открытие, осознать которое мне удалось лишь много позже. В ту минуту все мысли покинули ошеломленное сознание, предоставив верх чувствам.
Их было так много: изумление, недоверие, боязнь, что порыв вампира – всего лишь очередная хитроумная ловушка, рассчитанная на наивную человеческую женщину. Стыд от того, что несмотря на свой страх я все-таки не могла сопротивляться властной решимости, с которой его губы сминали мои, с каждой лаской по крупицам крадя у меня остатки гордости. Его дыхание смешалось с моим, когда я, окончательно сдаваясь, приоткрыла рот, и в тот же миг настойчивый язык мужчины скользнул внутрь, сталкиваясь с моим собственным. Это было подобно взрыву. Не сдержавшись, я застонала, и этот стон был тут же поглощен жадным вдохом вампира.
Прижав меня к своему телу так, что я отчетливо ощущала жесткость пуговиц на его камзоле, мужчина пустился в изучение. Его дерзкие руки неторопливо двинулись в путешествие по моим плечам, постепенно спускаясь ниже. Тонкая сорочка не могла служить преградой, и каждый из нас это понимал. Прикосновение мужских пальцев к груди заставило тягучий ком в низу живота разрастись. Мне не нужно было даже видеть отражение, чтобы представлять, как распутно сейчас я выглядела: простоволосая, в тонкой сорочке, с распухшими губами после жадных поцелуев вампира, с твердыми сосками, натянувшими нежную ткань.
