Эта картинка принесла стыд, но его оказалось недостаточно, чтобы найти в себе силы оттолкнуть мужчину.
Я сознавала, что таю в объятиях врага. Что уже назавтра воспоминание о сегодняшней ночи заставит щеки пылать краской унижения, а мой мучитель будет проходить мимо меня с прежним выражением равнодушия на холеном лице.
Но слабое человеческое тело вновь предавало свою хозяйку. Предавало с каждым ускоряющимся ударом сердца. С каждым огненным цветком, что распускался на коже от прикосновений чужих пальцев. С каждым прерывистым вздохом, что срывался с губ после новой откровенной ласки.
Как я была слаба перед ним! Еще там, в пещере, ему не стоило никакого труда заставить меня дрогнуть.
В чем заключалась его сила? Он был красив, да, это было первым, что заставило меня поразиться, едва я впервые увидела вампира. Но разве в одной только внешности крылся секрет невыносимого притяжения, заставлявшего меня вновь и вновь искать встречи со своим врагом?
От него веяло мраком и холодом, но я, словно какой-то неправильный мотылек, летела в эту темноту, отдаляясь от света дальше и дальше. На церковных службах часто звучало слово «наваждение», и вот теперь мне довелось узнать, каким оно бывает на самом деле. Обычно это слово упоминалось в прямой связи с дьявольскими силами, и встретив вампира сегодняшней ночью, я бы не спешила отрицать его связь с дьяволом.
Мужские пальцы властно коснулись живота. Грубоватая шершавость тяжелой мужской ладони воспринималась обнаженной кожей необыкновенно остро.
Но именно это ощущение помогло мне прийти в себя. Вспышка страсти настолько затмила рассудок, что я даже не заметила, когда вампир успел проникнуть под сорочку.
Каких невероятных усилий мне стоило упереться руками в твердую грудь мужчины и, собрав остатки сил, оттолкнуть его от себя!
Он отшатнулся, но скорее от удивления. В его затуманенном взоре по-прежнему плясало пламя, но теперь оно вызывало лишь страх.
Я бросилась бежать, ведомая больше инстинктами, нежели велением разума. Убежать от застигнутого страстью вампира в его собственном замке – это было изначально невыполнимой задачей. Но в тот момент доводы рассудка не могли пробиться сквозь панику и желание скорее спрятаться, скрыться от мужчины.
Он настиг меня через три удара сердца, обхватив сзади и заключив в тесное кольцо своих рук. Я лягалась и брыкалась в его плену, но вот что странно – ни один из нас не издал ни звука. Словно существовал некий негласный уговор хранить хрупкую тишину, поселившуюся в этом помещении, от посягательств любых звуков, кроме как треска поленьев, сгорающих в камине.
Потому скрип двери раздался особенно громко.
Я находилась лицом к дверному проему, и лицо вошедшего оказалось прекрасно различимо даже в полумраке помещения.
Высокая женщина, на лице которой прежде доводилось видеть лишь презрение, сейчас представляла собой занятное зрелище. Если бы я не была застигнута врасплох предательством собственной плоти и реакцией тела на прикосновения врага, то, может, сумела бы по достоинству оценить произошедшие перемены.
Правильные черты незнакомки были перекошены от гнева, брезгливости и еще чего-то, что можно было расценить как ревность. Она замерла на пороге, одной рукой держась за дверную ручку, облаченная в длинное домашнее платье, навеявшее мысли о том, что в таком виде женщины обычно ждут своих мужчин в спальне.
