Черный вдруг вспомнил, что видел этот «форд» или такой же около телестудии, и рядом с японским рестораном тоже… И… кажется, за такси, в котором он вернулся домой, тащилась похожая колымага.
Как бы в подтверждение того, что он здесь не просто так, мужик посмотрел на окна Черного, залез в машину, но не уехал.
— Билли!!! А у меня теперь тоже есть «хвост»!
Хмель бродил в голове, и тяга к подвигам не проходила. Черный энергично пролистал басинский блокнот, отыскал еще одну редкую для Нью-Йорка фамилию — Шестопал, живо выяснил номер и позвонил.
— Мне нужен мистер Шестопал.
— Я слушаю, — сказал ровный голос. — Говорите…
Черный нажал на рычаг.
— Бинго! Попался, мать твою! Слышал, Билл? Он попался. Сейчас я заявлюсь к нему на дом и подарю ему этот опус, там про него написано, вот пусть он и разбирается, что с этим делать. А предварительно я отучу этого протиральщика стекол разглядывать чужие окна.
Вооружившись бейсбольной битой и прихватив басинский блокнот, Черный вышел из дому. Но темно-зеленого «форда» на стоянке уже не было.
— Зассал, мать твою?! То-то же! Зассал — так и скажи.
Но на Тридцать шестой улице, где жил Шестопал, Черного ждало горькое разочарование. Шестопала дома не было. Консьержка сообщила, что «мистер Шестопал уже месяц как в отъезде и никто не знает, где именно».
— Не может быть, — заартачился Черный, — я же с ним сегодня разговаривал.
— Не может быть, — уверенно заявила консьержка. — Позвоните еще раз.
Черный набрал номер.
— Але, мистер Шестопал?
Через секунду размеренный голос ответил:
— Я слушаю. Говорите после длинного сигнала. Я слушаю и записываю…
Мать его! Это был автоответчик. Нет, надо определенно что-то предпринять.
— Вы знаете, — плаксиво промямлил Черный, — ну просто ума не приложу, что же делать. Я его адвокат, и тут такой случай… а он меня не предупредил, что собирается уезжать…
— Адвокат? — индифферентно спросила консьержка.
— Да. — Черный протянул ей визитку, на которой крупными буквами было написано: «CH. P. R».
И никаких телефонов и адресов. Это, конечно, можно было перевести как угодно.
— Даже не знаю, как вам объяснить, — мямлил Черный. — У мистера Шестопала умерла богатая знакомая и…
— Я слышала, сэр, — округлила глаза консьержка. — Ее убили, какой ужас!
— Да… и она… оставила мистеру Шестопалу все свое имущество, — несколько натужно соврал Черный, интенсивно, впрочем, развивая эту мысль. — Но завещание составлено таким хитрым образом, что он может все упустить, если немедленно, с моей помощью, не предпримет некоторые шаги. Но как же он их предпримет, если об этом ничего не знает?! — «А ведь в этом есть некоторый смысл, мать его!»
У консьержки медленно, но верно загорались глаза.
— И если бы вы помогли мне найти его, то…
Наживка была слопана немедленно.
— Сэр, у меня есть номер мистера Шестопала! — выпалила она. — Для подобных экстренных обстоятельств.
— И? — Черный был даже несколько разочарован столь быстрым успехом, предполагая значительный торг за право попасть в квартиру Шестопала («даже не попасть, мэм, просто посмотреть одним глазком в замочную скважину, конечно, одним, кто это, интересно, смог бы двумя»).
— И?
Черный спохватился:
— Полагаю, мэм, что вижу перед собой настоящую американскую патриотку, которой изображение великого человека своей страны должно быть особенно дорого.
— Кого именно, сэр?
— Допустим… — Он полез в бумажник: — Что вы скажете о президенте Гамильтоне, мэм? — Высунул десятидолларовую бумажку.
