Читать онлайн Питер Свонсон - Убить лучше по-доброму

Peter Swanson

THE KIND WORTH KILLING

© Peter Swanson, 2015.

Настоящий перевод книги THE KIND WORTH KILLING печатается с разрешения PRAVA I PREVODI.

– Привет, – сказала она.

Бледная веснушчатая рука незнакомки опустилась на соседний стул возле барной стойки, расположенной в зале ожидания бизнес-класса аэропорта «Хитроу».

– Мы знакомы? – спросил я.

Вряд ли мы встречались раньше, но ее американский акцент, накрахмаленная белая рубашка, обтягивающие джинсы, заправленные в сапоги до колена, – все это напоминало мне одну из мерзких подруг моей жены.

– Нет, извините. Мне просто захотелось заказать то же, что у вас. Не возражаете? – Высокая, стройная, она уселась на кожаный стул и положила сумочку на барную стойку. – Это джин? – она показала на мартини передо мной.

– «Хендрикс», – ответил я.

Она позвала бармена – подростка с торчащими во все стороны волосами и лоснящимся подбородком – и заказала «Хендрикс» с двумя оливками. Когда ей принесли мартини, она подняла бокал, обращаясь ко мне. У меня еще оставался глоток, и я сказал:

– За вакцинацию против международных перелетов.

– С удовольствием выпью за это.

Я допил свой мартини и заказал еще один. Она представилась, но ее имя тут же вылетело у меня из головы. Я назвался – просто Тед, а не Тед Северсон, по крайней мере, так я себя ощущал в тот момент. Мы сидели в битком набитом баре, свет резал глаза, мы пили, обменялись парой слов и обнаружили, что оба ждем один и тот же рейс в Бостонский аэропорт «Логан». Она достала из сумки тонкую книжицу в мягкой обложке и принялась читать. У меня появилась возможность как следует рассмотреть ее. Она была красива – длинные рыжие волосы, ясные зеленовато-голубые глаза, словно тропические озера, и кожа настолько бледная, что походила на пенку на молоке. Если такая женщина подсаживается к вам в баре и восхищается вашим напитком, можно надеяться, что ваша жизнь изменится. Но если этот бар находится в аэропорте, случайные знакомые вот-вот умчатся от вас в противоположном направлении. И хотя эта женщина тоже летела в Бостон, я думал только о том, как сильно ненавижу свою жену. Всю неделю, проведенную в Англии, эта мысль не выходила у меня из головы. Я почти не ел, почти не спал.

Громкоговоритель прохрипел очередное объявление, из которого удалось уловить только два слова – Бостон и задержан. Я взглянул на табло, висевшее над верхним рядом бутылок в баре, и увидел, как время нашего вылета переместилось на час вперед.

– Еще по одной? – сказал я. – Я угощаю.

– Почему бы и нет, – ответила она, закрыла книгу и положила обложкой вверх на барную стойку возле своей сумочки. «Два лика января» Патриции Хайсмит.

– Как книга?

– Не самая удачная.

– Нет ничего хуже скучной книги, когда твой рейс задержан на целый час.

– А вы что читаете? – спросила она.

– Газеты. Книги я не очень-то люблю.

– И как же вы развлекаетесь во время полета?

– Пью джин. Обдумываю очередное убийство.

– Интересно. – Она улыбнулась мне, впервые. Улыбнулась широко, так что между верхней губой и носом появилась складочка, обнажая безукоризненные зубы и полоску розовых десен. Интересно, сколько ей лет? Когда она подсела ко мне, я решил, что ей тридцать-тридцать пять, что мы с ней почти ровесники, но ее улыбка и бледные веснушки, словно брызги на лице, делали ее моложе. Двадцать восемь, не больше. Как моей жене.

– И, конечно, я работаю в самолете, – добавил я.

– Чем вы занимаетесь?

В двух словах я рассказал ей, что финансирую и консультирую компании, которые открывают свой бизнес в Интернете. Я не стал уточнять, что мой основной доход – продажа тех же самых компаний, когда они встанут на ноги. И я не рассказал ей, что мне вообще не нужно работать, что я был одним из немногих владельцев интернет-компаний в конце девяностых, которым удалось вовремя обналичить акции, как раз перед тем, как лопнул так называемый пузырь доткомов[1]. Я скрыл эти факты по одной-единственной причине – мне не хотелось говорить о них, а не потому, что я боялся, как бы моя новая спутница, посчитав их предосудительными, не потеряла ко мне интерес. Никогда не считал необходимым извиняться за заработанные деньги.

– А вы чем занимаетесь? – спросил я.

– Работаю в колледже Винслоу. Я архивариус.

Винслоу – женский колледж в цветущем пригороде примерно в двадцати милях к западу от Бостона. Я спросил, что входит в обязанности архивариуса, и в ответ она выдала мне теперь уже свою краткую версию рабочих будней – как она собирает и подшивает документы колледжа.

– Вы живете в Винслоу? – спросил я.

– Да.

– Замужем?

– Нет. А вы женаты?

Я заметил, как ее взгляд скользнул по моей руке в поиске кольца.

– Да, к сожалению, – ответил я. Затем поднял руку, чтобы показать безымянный палец без кольца. – Кстати, нет, я не снимаю обручальное кольцо в барах аэропортов на тот случай, если такая женщина, как вы, подсядет ко мне. Никогда не носил колец. Терпеть их не могу.

– Почему к сожалению? – спросила она.

– Долго рассказывать.

– Рейс отложили. У нас куча времени.

– Вы действительно хотите услышать мрачную историю моей убогой жизни?

– Как я могу отказаться после такого интригующего начала?

– Прежде чем я начну, придется повторить, – я поднял бокал. – Хотите?

– Нет, спасибо. Два бокала – мой потолок. – Она зубами сняла одну из оливок с зубочистки и откусила кусочек. Краем глаза я заметил розовый кончик ее языка.

– Я всегда говорил, что два мартини – слишком много, а три – слишком мало.

– Смешно. Разве Джеймс Тербер[2] не говорит то же самое?

– Никогда не слышал о нем, – сказал я, глупо улыбнувшись, хотя мне было неловко, что я выдал известное высказывание за свое. Словно из-под земли передо мной появился бармен, и я сделал заказ. Мои губы замерли в том блаженном оцепенении, которое вызывает джин, и я понял, что слишком пьян и слишком болтлив, но, в конце концов, таковы правила всякого аэропорта, и хотя моя попутчица жила всего в двадцати милях от меня, ее имя уже вылетело у меня из головы, и я знал, что вряд ли увижу ее снова. Мне было приятно говорить и пить с незнакомым человеком. Стоило мне озвучить свои мысли, как мой гнев рассеялся.

И я ей все рассказал. Я рассказал, что женат уже пять лет, и что мы с женой живем в Бостоне. Я рассказал ей о той чудесной сентябрьской неделе в гостинице городка Кенневик на южном побережье Мэна, и как мы влюбились в это место и купили дом на берегу по абсурдно завышенной цене. Я рассказал, что моя жена, будучи доктором наук в весьма сомнительной области под названием «Искусство и обществознание», решила, что она способна вместе с архитектурной фирмой работать над дизайном дома, и теперь проводила в Кенневике почти все время – вместе с подрядчиком по имени Брэд Даггет.

– И они с Брэдом?.. – спросила она, отправив в рот вторую оливку.

– Да-да.

– Вы уверены?

Я рассказал подробности. О том, как Миранде надоела наша жизнь в Бостоне. Первый год после свадьбы чем только она ни занималась – декорировала наш особняк в Саут-Энде, потом устроилась на полставки в галерее подруги в округе СоВа[3], но уже тогда я понял, что наш брак выдохся. Нам не о чем было говорить за ужином, мы стали ложиться спать в разное время. А главное – утратили те роли, которые некогда определяли наши отношения. Я был богатым бизнесменом, который угощал ее дорогими винами, водил на благотворительные вечера, а она – богемной художницей, которая обычно ездила на тайские пляжи и зависала в дешевых забегаловках. Конечно, мы были не более чем избитым клише, но нам это нравилось. Мы понимали друг друга с полуслова. Мне даже нравилось то, что никто не стал бы смотреть на меня в ее присутствии, хотя я был недурен собой. У нее были длинные ноги и пышная грудь, округлое лицо и полные губы. Свои темно-каштановые волосы она всегда окрашивала в черный цвет. Она намеренно укладывала их так, чтобы они казались растрепанными, как будто она только что встала с кровати. У нее была безукоризненная кожа, она не нуждалась в косметике, хотя никогда не выходила из дома, не подкрасив глаза черным карандашом. Я видел, как мужчины смотрят на нее в барах и ресторанах. Может, я преувеличиваю, но в этих взглядах было что-то первобытное, хищное. И я радовался, что не живу в те времена, когда каждый мужчина носил с собой оружие.

Наша поездка к Кенневик, штат Мэн, оказалась спонтанной: Миранда жаловалась, что мы уже больше года не бывали вдвоем. Мы отправились туда во второй половине сентября. Первые несколько дней были безоблачные, теплые, но потом на нас обрушился ураган со стороны Канады, заточивший нас в номере. Мы выходили из него только затем, чтобы выпить пива Allagash White и съесть лобстеров в ресторанчике в подвале гостиницы. После урагана дни стояли спокойные, сухие, сумерки стали длиннее. Мы купили свитера и отправились исследовать береговую линию, начинавшуюся как раз на северной стороне отеля и петлявшую между ревущими волнами Атлантики и скалистым утесом. Воздух, недавно отяжелевший от влажности и запахов солнцезащитного крема, стал свежим и соленым. Мы оба влюбились в Кенневик настолько, что, узнав о продаже клочка земли, заросшей шиповником, на отвесном берегу, сразу же позвонили его владельцу.

Через год шиповник выкорчевали, заложили фундамент и почти завершили каркас дома на восемь спален. Главным подрядчиком мы наняли Брэда Даггета, человека мрачного, сурового, разведенного, с густыми черными волосами, козлиной бородкой и кривым носом. Пока я работал в Бостоне – консультировал группу выпускников МТИ[4], которые разработали новый алгоритм для поисковой системы по блогам, – Миранда проводила почти все время в Кенневике; она жила в гостинице и контролировала строительство дома, придираясь к каждой плитке и каждому гвоздику.

В начале сентября я решил устроить ей сюрприз. Я отправил ей сообщение на мобильный и выехал из Бостона по шоссе I-95. В Кенневик я прибыл в полдень и поехал в гостиницу за Мирандой. Оказалось, что она ушла еще утром.

Я подъехал к строящемуся дому и припарковался на подъездной дорожке, усыпанной гравием, как раз за «Фордом F150», принадлежавшим Брэду. Бледно-голубой «Мини-Купер» Миранды тоже был там. Я не видел дом несколько недель и радовался, что за это время столько успели сделать. Вставили все окна, привезли дорожные плиты серо-голубого цвета, которые я лично выбрал для сада. Я обошел дом сзади, где в каждой спальне на втором этаже был свой балкон, а застекленная веранда на первом этаже вела к просторному каменному патио. Перед патио вырыли прямоугольную яму для бассейна. Поднимаясь по каменным ступенькам патио, я заметил Брэда и Миранду в высоких окнах кухни, выходивших прямо на океан. Я собирался постучать в окно, чтобы позвать их, но вдруг замер. Прислонившись к новенькой столешнице, они смотрели в окно, любуясь видом бухты. Брэд курил сигарету, и я наблюдал, как он стряхивает пепел в кофейную чашку, которую держит в другой руке.

Но остановился я не из-за него, а из-за Миранды. Что-то в ее позе, в том, как она облокачивалась на столешницу, обернувшись к широким плечам Брэда. Она казалась такой непринужденной. Я смотрел, как она подняла руку, и Брэд подал ей сигарету, словно они знакомы всю жизнь. Она затянулась и вернула ему сигарету. При этом они ни разу не взглянули друг на друга, и я понял, что они не только спят вместе, но, по-видимому, влюблены друг в друга.