– Петр Семенович, – кликнул Горпищенко Кочергу. – А куда Маша дела этих рыб?
– Да у нас тут на хозяйстве кот Васька имеется. Я приказал ей отнести их к нему. Пусть полакомится.
– Немедленно всех этих рыб вернуть назад, – приказал Горпищенко. – Не умрет ваш Васька, если поужинает на час позже.
Минут через пять в дверях с пластмассовым синим ведром появилась красавица Маша. Ее пунцовые щеки играли симпатичными ямочками, а высокая полная грудь, затянутая в специальный бюстгальтер, который прикрывал только ядреные соски, колыхалась от смеха.
– Где будем производить вскрытие? – спросила она.
– Прямо на столе, – сказал Скоморох. – Они еще живые?
– Двое без сознания, а один еще трепыхается, – объяснила Маша, прикрывая одной рукой свой ярко накрашенный умопомрачительный рот, чтобы окончательно не умереть со смеху.
– А где остальные? – спросил Горпищенко. – Их же было пять штук.
– Васька слопал, – сказала Маша, подошла к письменному столу, оглянулась, поставила ведро на пол, подошла к толстопузому полицейскому, прижавшему к себе картонный ящик с бумагами, вытащила из него несколько документов, расстелила их на столе.
– Что вы делаете? – возмутился Горпищенко. – Это же бумаги, изъятые в ходе обыска.
– Да ладно, – сказал примирительно Скоморох, – Маша знает, что делает. Нам важен не процесс, а результат.
– У кого-нибудь есть нож? – спросила Маша, подмигнув своим зеленым глазом Скомороху, отчего Василий Васильевич непроизвольно раздулся от гордости за себя. Уж кто-кто, а Маша, прошедшая школу жизни в полицейском учреждении, могла выделить из находящихся в кабинете мужчин, настоящего мачо.
– У меня на столе есть нож для резки бумаг, – сказал полицейский с картонным ящиком. – Подойдет?
– Неужели у начальника в столе нет ножа? – удивилась Маша и тут же рассмеялась. – Вспомнила. Он же сухую колбасу рвал зубами. Я еще таких здоровых и острых зубов никогда не видела. Был бы он сейчас здесь, зубами бы разорвал этих рыбок. А это правда, что они съели все доллары, которые он сегодня получил?
– Много будешь знать, плохо спать будешь, – добродушно сказал Скоморох и улыбнулся, потому что понял, как надо допрашивать Снаткина, чтобы он во всем признался. «Девку однозначно надо клеить в качестве агента, – подумал он. – Такая не будет стыдиться любыми средствами раздобыть нужную информацию. Ее даже подследственным, изголодавшимся по бабе, можно подкидывать.» При этом Василий Васильевич совершенно забыл о том, что в столе находился складной нож.
В это время в кабинет вошел Кочерга с длинным кухарским ножом. Он молча подошел к Маше, протянул ей нож и тут же отвернулся. Было видно, что к девушке он относился с явной брезгливостью, казалось, что обратно нож он от нее возьмет только тогда, если он будет обернут в непроницаемую бумагу.
– Машуня, – ласково сказал Скоморох и облизал сухие губы. – Резать надо будет так. Вспарываешь брюхо, всю требуху выкладываешь на бумагу и отходишь в сторону. После того, как мы ее осмотрим, всю рыбу вместе с ее содержимым, выбрасываешь в ведро и вытаскиваешь следующую. Понятно, красатуля?
– Проще пареной репы, – ответила красатуля, даже не улыбнувшись.
– Тогда, поехали… – сказал Горпищенко.
Маша, положила на стол нож, вытащила из глубокого выреза тонкие прозрачные перчатки, натянула их на пальцы рук, которые оканчивались невиданно длинными ногтями с художественным маникюром. Как эти пальцы с длинными накладными ногтями справлялись со шваброй и метлой, оставалось загадкой.
