– У вас тут еще и пруд с катером? – чуть запыхавшись, спросила я.
– Да, только он заброшен совсем, – Илья обернулся ко мне и, заметив, что я дышу как паровоз, сбавил скорость. – И пруд заброшен, и катер тоже. Я – сухопутное существо, и что делать в водном мире не знаю.
– А что вы, вообще, здесь делаете?
Мужчина с поводком (поводок снова был в его руках) слабо усмехнулся и пожал плечами.
– Живу.
– Вы родственник?
– Нет, я… иждивенец. Как все тут. Только я все-таки стараюсь пользу принести – за собакой присмотреть, лошадей почистить, покормить. За домом нужно следить, за садом, поля тут, фруктовые сады… Да много всего.
– Но вы не похожи на грума и собаковода. У вас какая профессия?
– Не скажу. Ты… давай на ты? – я кивнула. – Ты смеяться будешь.
– Не буду, скажи!
Илья усмехнулся уголком рта:
– Я философский факультет закончил. В одном московском вузе. Но это очень давно было, двадцать три года назад.
Я остановилась, как вкопанная:
– Сколько?.. Сколько же тебе лет?
– Сорок пять, как и Валерию Викторовичу. Мы с Валеркой бывшие одноклассники.
До самой конюшни я вопросов не задавала.
7
– Боже, красота какая! – я восхищенно замерла на пороге обещанной конюшни.
Шесть лошадиных морд, одна симпатичнее другой, смотрели на меня поверх деревянных дверок.
– Да, у нас тут хорошо, – сказал Илья.
В просторной каменной постройке пахло сеном и лошадьми. Валя и Вадим, пожилая пара, которая обслуживала конюшню, выдали мне несколько тщательно отмытых морковок и разрешили угостить лошадей. Морковку с ладони лошади брали неожиданно мягкими губами, от этого к ним рождалось нежное чувство, будто перед тобой вовсе не двухсоткиллограмовое непарнокопытное животное, а кто-то вроде кролика.
Четверо из шести лошадей были кобылицами. Они все имели рыжий окрас, а два жеребца были вороными. Одна кобылица была еще почти жеребенком – ей был всего годик.
Илья предложил прокатиться верхом.
– Руслане нельзя, а мне можно?
– Ну да, – ответил он легкомысленно, явно не собираясь оправдываться.
Постыдившись кокетничать, я согласилась на его предложение.
Опыт верховой езды у меня был очень невразумительный. Когда-то в детстве отец сажал меня на лошадь, но я с нее свалилась, больно ударилась и потом долго боялась лошадей вообще. Но лет в шестнадцать я приняла волевое решение научиться ездить верхом, записалась в конноспортивную школу и прозанималась там около полугода. С тех пор лошадей вблизи я не видела.
Илья оседлал для меня пожилую спокойную кобылицу по имени Анапа, а себе выбрал Вишню – кобылку гораздо менее покладистую. Я гордо отказалась от помощи и, сосредоточившись и раскорячившись, влезла в седло. Получилось не слишком эстетно, но Илья одобрительно подмигнул.
И тут же мне стало весело. Может быть, это был всего-навсего банальный выплеск адреналина, обычный химический процесс, но весь окружающий мир стал лучше.
Мы выехали из конюшни и двинулись через поле к деревянной калитке в сетчатом проволочном заборе. За забором начиналась степь, которая сейчас, поздней весной цвела и зеленела. Небо над степью было большим и даже огромным, напоминая о фантазиях древних про то, что небосвод – это крышка в форме полушария, которую боги положили на плоскую землю. Сейчас крышка-полушарие было голубым, свежим и глубоким. Ветерок, обдувавший мое лицо, приносил запахи разноцветий, разнотравий и влажных валунов.
Ощущение трепетного восторга не оставляло меня. Казалось, что еще чуть-чуть и Анапа, которая шла шагом, взлетит. Наверно, у Анапы была мягкая походка, а, может, причина эйфории крылась в чем-то другом…
