– О чем вы задумались, ойна Эва? – спросил Асхель Ауднадо.
Когда свет падал на его радужку, становились заметны золотистые искорки вокруг зрачка. Эва не могла себе не признаться, что все-таки есть в этом человеке что-то пугающее и привлекательное одновременно, и ей нравится смотреть на него. Бывают такие лица, что как магнитом притягивают взгляд.
– О вас, – осмелев, призналась она.
Несложно было бы догадаться, что подобной прямотой невозможно смутить такого как он. Сильнейший маг Империи лишь слегка изогнул бровь, продолжая взирать на собеседницу с вежливой полуулыбкой.
– Может ли такое быть! И что же, позвольте поинтересоваться, вы обо мне думаете?
– Пытаюсь вас понять. Привыкнуть, чтобы со временем полюбить, нам ведь предстоит всю жизнь прожить вместе.
Ведь мама когда-то тоже впервые увидела отца перед свадьбой, но они искренне любили, такое не изобразишь. Оставались верны друг другу до самого конца, да и после... Невозможно было представить, что отец утешился бы в объятьях другой женщины.
– Эва... Милая ойна Эвика, не мучайте себя никчемными душевными терзаниями, – сказал Ауднадо, отворачиваясь от света. Золотые искры погасли, и глаза его вновь превратились в бездонные черные омуты. – Признайтесь честно, я вам интересен. Но даже когда любопытство будет удовлетворено, останутся общие цели, уважение и связавший нас долг. Этого вполне достаточно для удачного брака
Да, она прекрасно помнила его признание, сделанное еще в первые дни. Эва спросила тогда, почему он стремится провести с ней рядом каждую свободную минуту – ей было неловко отвлекать ойу от дел. И услышала в ответ, что не симпатии он добивается, а отклика ее нового магического дара. Приучает к себе, чтобы потом, когда магия проснется, укротить ее и заставить работать во благо.
С тех пор она больше не питала иллюзий. Да и умом понимала – он прав, это только в романах восхваляется любовь с первого взгляда и страсть, от которой теряют голову. В жизни важны иные вещи, особенно для таких как она. Но сердце никак не желало согласиться, и потому она сама себе не верила.
– И как только вы умудрились сохранить столь удивительную невинность и чистоту, живя во дворце?
– Мне... Я обязана ее хранить, сами ведь знаете, – проворчала Эва и почему-то обиделась. Сколько ни пыталась привыкнуть, но всякий раз он находил слова, чтобы вогнать ее в краску.
– Я не об этом! – отмахнулся Ауднадо. – Но раз уж заговорили – я придерживаюсь прогрессивных взглядов и не собираюсь ограничивать вашу свободу. Ни в каком смысле.
– Ну, знаете ли! Это просто оскорбительно!
Она вскочила с места, так быстро, что не успела увидеть, как он поднимается следом. Развернулась и зашагала прочь, незаметно высматривая, не слышал ли их кто.
«Он просто дикарь, – утешала себя Эва. – Сидел в своем замке десятилетиями, мир по слухам узнавал».
А слухи о нравах столичной знати ходили самые возмутительные. Увы, принцессе хватало ума и наблюдательности догадаться, что они вовсе не беспочвенны.
Но семья Императора всегда держалась особняком, плыла над миром, не пятная грязью подошв. Дочь же и вовсе лелеяли и берегли, словно редкий цветок в оранжерее. Эва не понимала, что сама она куда сильнее оторвана от реальности, чем ее будущий супруг.
Накануне обряда инициации Эве доложили, что ее ждет Император. Приглашает на прогулку по крепостной стене.
Когда-то они любили так гулять вдвоем, разговаривая обо всем на свете. Время, принадлежавшее только им двоим, отцу и дочери. Но с тех пор, как умерла Императрица, они ни разу не поднимались сюда. И сейчас Эва не догадывалась, радоваться ли или готовиться к дурным вестям, не предназначенным для посторонних ушей.
