Наоми помолчала.
– А что, по-твоему, будет теперь с его клиникой? С кораблем?
– Не знаю.
– Кто-то же, наверное, занимается администрированием? Надо ведь по меньшей мере отменить встречи с новыми пациентами. Должен же быть кто-то, с кем можно поговорить. Попросить, чтобы они подняли записи и точно узнали, что произошло в нашем случае.
– Я позвоню туда еще раз утром. Постараюсь поговорить с доктором Лиу. Он, по-видимому, был в курсе всех дел.
Джон закрыл глаза, но мозг никак не хотел успокаиваться. Мысли скакали как бешеные. Детторе конечно же записывал ход операции. Всех операций. Все эти сведения должны храниться в клинике. Доктор Лиу поможет. Конечно, поможет.
– Может быть, так хочет Господь, – тихо произнесла Наоми.
– Так хочет Господь? Что ты имеешь в виду?
– Может быть, Он сердится на нас… ну, за то, что мы сделали. За то, что люди пытаются сделать. И так Он уравновешивает вещи.
– Тем, что тебя постоянно тошнит? Или тем, что доктор Детторе погиб?
– Я не это хотела сказать. Я хотела сказать…
Она замолчала.
Джон вылез из постели. Нужно выпить воды и принять таблетку. И поспать. Ему просто необходимо было выспаться.
– Может быть, Господь решил, что у нас должна быть девочка, а не мальчик, – наконец выговорила Наоми.
– Почему вдруг все эти разговоры о Боге? Я думал, ты не слишком-то веришь в Него.
– Потому что… я думаю, может, это и не доктор Детторе ошибся. Может, Господь вмешался?
Джон знал, что беременность изменяет гормональный баланс в организме женщины, а это в свою очередь влияет на мозг. Видимо, это тот самый случай.
– Милая. – Он снова опустился на кровать. – Детторе ошибся. Я не думаю, что вмешался Господь. Просто ученый совершил ошибку.
– И мы не знаем, где еще он ошибся.
– Ну, мы даже не знаем наверняка, ошибся ли он вообще. Мне по-прежнему кажется, что Розенгартен был излишне самоуверен и ошибся как раз он. Только не хочет этого признать. Мы обязательно проконсультируемся у другого специалиста. А пока мы не должны волноваться.
– Может быть, расшифровать геном нашего ребенка… нашей девочки целиком?
– Это слишком сложно. Я уже не говорю о цене. Такой анализ безумно сложен. Представь себе, только за простату отвечают тысяча двести генов. За грудь семьсот. За яичники пятьсот. Это гигантская работа.
– Если Детторе мог это сделать… То есть как он мог проделать такую работу? Да еще без лишнего шума?
– В науке такое случается сплошь и рядом. Кто-то всегда идет впереди своего времени – иногда настолько впереди, что современники не способны даже оценить открытие. Он гениальный ученый… был гениальным ученым. И обладал неограниченными средствами. – И, подумал Джон, имел какие-то свои тайные цели. Однако вслух этого не сказал – незачем волновать Наоми еще больше. Прибыль от клиники даже не могла покрыть расходы на ее содержание. Не говоря уже о собственно доходе. Да и время доктора Детторе стоило куда больше…
Ученый-альтруист? Трудящийся на благо человечества? Или…
Джон повалился в беспокойный сон.
Телефон зазвонил, как ему показалось, всего несколько минут спустя.
Джон вздрогнул и проснулся. Голова кружилась, и он с трудом соображал, что происходит.
6.47 – горели цифры на будильнике.
Рядом зашевелилась Наоми:
– Что… такое…
Кто может звонить в такой час, черт его раздери? Может, Швеция? Они жили в Америке уже восемь лет, но мать все время забывала о разнице во времени. Несколько раз, после того как они переехали в Лос-Анджелес, она звонила в два или три часа ночи. Еще три звонка, и включился автоответчик.
