Быть может, Мэрилин искала счастье на земле, но он разыскивал богиню. Артур мог почувствовать себя возмущенным, обнаружив, что Мэрилин не только не является для него ни спасительницей, ни тем человеком, который, как он надеялся, разрешит его духовные проблемы, но и сама испытывает трудности в отношении себя. Мэрилин не дано было преодолеть его творческую немощь и те симптомы заторможенности в его эмоциональной жизни, в которых он сам признавался.
На фоне семейного разлада съемки шли очень тяжело, а потому все вздохнули с огромным облегчением, когда они наконец закончились. В последний день Мэрилин повинилась перед съемочной группой, попросив прощения за то, что «была такой бякой».
А потом была внематочная беременность и попытка отравиться. Удивительно, как вообще, постоянно принимая барбитураты, Монро решилась забеременеть. Уже тогда врачи знали, что эти средства опасны для плода.
Семья не состоялась, хотя они с Миллером не развелись, продолжая играть счастливую пару. Для Мэрилин столь скорый развод был бы унизителен, а Артуру попросту нужна платежеспособная супруга, чтобы поправить свои финансовые дела. За время столь странного брака он ничего не написал. Вина ли в этом Монро? Едва ли, скорее Миллеру было нечего сказать своим читателям. Он был левым по убеждениям, Миллера даже вызывали в «Палату комиссии по антиамериканской деятельности», такому автору публиковать произведения в период «охоты на ведьм» оказалось сложно.
Они и с Мэрилин познакомились, когда Миллер приехал в Лос-Анджелес с Элиа Казаном, чтобы договориться о съемках фильма по сценарию Миллера «Крюк». Сценарий был признан антиамериканским (очень серьезное обвинение!), и фильм не сняли.
У главы ФБР Эдгара Гувера против Артура Миллера имелся большой зуб. Почему?
Гувер вообще не любил интеллигенцию, подозревая в мягкотелости и антиамериканизме. А Артур Миллер к тому же был евреем, и его никак не удавалось прижать достаточно сильно, чтобы поставить на колени или заставить просить прощения. Запрещали одну за другой пьесы, иногда на совершенно дурацком основании.
Впервые Миллера допрашивали в 1944 году. Его пьеса 1947 года «Все мои сыновья» была объявлена пропагандой линии компартии, что означало, что ее никогда не будут ставить в Америке, хотя пьеса получила две премии Тони (театральный Оскар).
Всемирную популярность Миллеру принесла пьеса «Смерть коммивояжера», поставленная на Бродвее в 1949 году, которая тоже получила Тони, а еще Пулицеровскую премию.
ФБР было наплевать на престижнейшие премии, «Смерть коммивояжера» также объявлена очерняющей американский образ жизни.
Пьесы Миллера на Бродвее с успехом ставил режиссер Элиа Казан, который, когда его вызвали на допрос в «Палату комиссии по антиамериканской деятельности», назвал восемь имен своих коллег, которые так или иначе интересовались русской литературой и русской историей. Все перечисленные были наказаны за антиамериканскую деятельность, а сам Казан подвергнут со стороны коллег настоящему остракизму.
Миллера в списке восьмерых почему-то не было, но он использовал историю с Элиа Казаном для своей новой пьесы «Суровое испытание», в которой пересказал произошедшее, но аллегорически. Аллегории Гувера не обманули, и Миллеру даже запретили выехать в Лондон на премьеру этой пьесы там.
А когда он написал «Вид с моста» о доносительстве на незаконных иммигрантов, началось настоящее преследование. Теперь надежды ставить свои «опасные» пьесы в США Артур Миллер лишился окончательно.
