– Избавь меня от своих похотливых чаяний, давай ближе к делу.
– Так вот, последний месяц мельница не работает и туда никто не ходит. А по ночам из нее звуки странные доносятся…
– Какие звуки?
– Как будто кто-то тихо-тихо песню поет… Я даже сначала думал озерницы.
– Не, это не мы, – подала голос Ася. – В такую холодину никакого желания нет по берегу шастать, не до песен.
– Но на мельнице и правда кто-то поет иногда. Не каждую ночь. Мельница близко к воде, поэтому бывает, что слышно, если прямо к самому берегу подплыть и ночь тихая. – подхватила ее подруга.
– Странно… – задумчиво протянул Анчут. – Может я вернусь у Антонины спрошу? Может нечисть какая мелкая завелась? Или призрак… хотя призраки петь не умеют.
– Ай ну пока ты сходишь, пока ты спросишь… Потом забудешь и уедешь, а мы тут все от любопытства помрем, – принялся его уговаривать Баламутень.
– Да, Анчутка, давай сейчас. Сами то мы на такое расстояние от воды отойти не можем, а из местных никто ничего нам не расскажет. Да и тебе Антонина ничего объяснять не будет, ну или у с условием, что ты не трепался. Сам знаешь какие ведьмы скрытные, – подхватили озерницы уговоры водяного.
Анчут мялся в нерешительности.
– Да боится он, девки, не видно разве? Низшая нечисть, мелкий бес – чего с него взять?
– Ничего я не боюсь! – обиделся Анчут, – Просто неудобно по чужой недвижимости шариться. Мало ли что там…
– Так и скажи, силенок не хватает. Тебя, наверное, даже шешики гоняют и в хвост, и в гриву…
– Черт с вами! – сдался Анчут. – До полуночи еще далеко. Делать все равно нечего. Пошли. Тем более мне и самому интересно.
Озерницы захлопали в ладоши, Баламутень довольно заулыбался.
– Ты «пошли», а мы «поплыли», – с улыбкой поправила его Ася.
17. Глава 17.
2.
Мельницу было видно из далека. Анчут шел бодрым шагом, поглядывая на небо, солнце почти полностью скрылось за лесом. Начинало темнеть. Мельница была высокой, метров двенадцать, не меньше. И это без учета огромных лопастей, гигантской ромашкой, раскинувшихся на быстро темнеющем небе. Первый этаж мельницы построен из деревянных брусьев, башня – каменная.
Большие деревянные лопасти не крутились. Было не понятно, действовал ли для размолки зерна старый механизм, приводимый в движение силой ветра и сейчас просто остановленный для ремонта. Или его давно заменили на электрический, и лопасти в принципе никогда не крутились, а использовались исключительно для стилистики под старину.
К мельнице вела аккуратная мощенная камнем дорога. На открытой местности ветер усилился. Анчут заметно продрог и уже очень жалел, что ввязался в эту авантюру.
Пивной хмель постепенно выветривался из головы, а вместе с ним и безбашенный кураж. Он не то чтобы опасался мельничную нежить, вряд ли там, под самым носом сильной ведьмы завелся кто-то опасный, но было неудобно идти туда одному, не спросив и не предупредив хозяйку. Все-таки они здесь в гостях.
От деревни потянуло вкусным древесным дымком, нагоняя мысли о сочном, приготовленном на углях, мясе…
«Может плюнуть на этих водных товарищей, развернуться и пойти в деревню? Но неудобно как-то… И так Баламутень сплетни грязные про нас распускает, а после такого откровенного надувательства, его вообще будет не заткнуть. Ладно, пойду одним глазком посмотрю, что там у них на этой чертовой мельнице. Может статься там и вообще никого нет, сломалась просто, а в башне ветер свистит, вот им и мерещится» – мысленно сам с собой беседовал Анчут.
