– Тут есть лишь одна неувязка, – медленно сказал я. – Экройд намеревался прочесть письмо сразу после моего ухода. Узнав, что шантажист – Паркер, он не стал бы еще целый час сидеть в задумчивости и листать страницы. Он тут же вызвал бы Паркера, обвинил его и устроил бы великолепнейший скандал. Не забывайте, Экройд обладал холерическим темпераментом.
– Допустим, он не сразу прочитал письмо, – возразил инспектор. – Мы знаем, что в половине десятого с ним в кабинете кто-то был. Этот посетитель появился сразу после вашего ухода, а ушел перед тем, как мисс Экройд вошла пожелать дяде спокойной ночи. Что ж, в таком случае до десяти у мистера Экройда не было времени заняться письмом.
– А как же телефонный звонок?
– Звонил, конечно, Паркер – вероятно, он не подумал о том, что дверь осталась запертой, а окно открытым. Потом вспомнил или же просто запаниковал, вот и решил отрицать, будто что-то об этом знает. Вот вам и разгадка, доктор.
– Ну, может быть, – протянул я, все еще не убежденный.
– В любом случае, правду об этом телефонном звонке мы выясним на коммутаторе. Если окажется, что звонили отсюда, то никто кроме Паркера не мог этого сделать. Будьте уверены, Паркер – тот, кто нам нужен. Но никому ни слова об этом, иначе мы его спугнем еще до того, как соберем все доказательства. Я прослежу, чтобы он от нас не ускользнул. А пока сосредоточимся на вашем таинственном незнакомце.
Инспектор встал из-за письменного стола, за которым сидел верхом на стуле, и подошел к неподвижной фигуре в кресле у камина.
– Орудие убийства может послужить зацепкой, – заметил он, подняв на меня взгляд. – Судя по виду, оно совершенно уникально – какая-то восточная диковинка.
Он наклонился, внимательно разглядывая рукоять кинжала и я услышал, как он удовлетворенно хмыкнул. Затем очень осторожно взялся за лезвие чуть ниже рукояти и извлек клинок из раны. Держа оружие так, чтобы не прикасаться к рукояти, он поместил его в широкую фарфоровую вазу, стоявшую на каминной полке.
– Да, это явно произведение искусства, – заметил инспектор. – Не думаю, что отыщется много подобных ему.
Кинжал и впрямь был очень красив. Сверкающий клинок, сужающийся к острию и рукоять, украшенная филигранью искусно переплетенных металлических полосок. Инспектор осторожно коснулся пальцем лезвия и скорчил одобрительную гримасу.
– Вот это заточка! – воскликнул он. – Даже ребенок играючи мог бы воткнуть его в человека, точно в брусок масла. Опасная игрушка.
– Могу я теперь как следует осмотреть тело? – осведомился я.
– Валяйте, доктор. Оно в вашем распоряжении.
Я провел тщательный осмотр.
– Ну, и каково ваше заключение? – спросил инспектор, когда я закончил.
– Не стану перегружать вас медицинской терминологией, прибережем ее для дознания. Удар нанес правша, стоявший позади жертвы, смерть, скорее всего, была мгновенной. Судя по выражению лица покойного, я сказал бы, что он не ожидал нападения. Вероятно, он умер, так и не узнав, кто его убийца.
– Дворецкие умеют ступать мягко, как кошки, – сказал инспектор. – С этим преступлением не будет много мороки. Посмотрите на рукоять этого кинжала.
Я посмотрел.
– Осмелюсь предположить, что вы ничего эдакого не замечаете, но я вижу их совершенно ясно. – Он многозначительно понизил голос. – Отпечатки пальцев руки!
– Я догадался, – кротко сказал я.
Не понимаю, какой реакции он ожидал – разве что вообразил, что я совсем уж тупица. В конце концов, я читаю детективы и газетную хронику, интеллектуальные способности у меня выше среднего уровня. Вот если бы на рукоятке обнаружились отпечатки пальцев
