Она положила открытый альбом на стол, и Диана придвинулась, чтобы заглянуть в него вместе с Калевом. Альбом был большой, по четыре фотографии на развороте, наверху слева Силтник с женой, довольно бесцветной блондинкой с изящно уложенными стриженными волосами и в блестящей нарядной блузке, снимок был сделан, наверно, во время того самого юбилея, супруги сидели за накрытым столом, глядя в разные стороны. Другая фотография, внизу справа, запечатлела, как выразилась Сирье, всю контору. За белым кухонным столом сидел улыбающийся Мадис, за ним, положив руку ему на плечо и наклонившись вперед, стоял Силтник, а с двух сторон от начальников пристроились женщины, Хельга с длинным лицом, высоким лбом и выдающимся подбородком и Кристина, круглолицая, чуть курносая, с полными губами и большими глазами.
– Кристина хорошенькая, – сказала Сирье, – а Хельга слишком тощая, как теперь положено. Одни ребра да ключицы, а у Кристины есть приятные округлости. И лицо милое. Она и моложе, лет на десять, я думаю. Да, Мадис?
Тот согласно кивнул и добавил:
– Правда, фото не новое. Сделано, по-моему, позапрошлым летом. У Кристины был день рождения, двадцать пять исполнилось, она принесла торт и шампанское, приходил и ее приятель, он и снимал. Хорошие были времена…
Он печально вздохнул, а Калев положил альбом и спросил:
– В какое время вы все трое находитесь в конторе? Хочу поглядеть сам, что и как.
– Утром, – ответил Мадис. – Часов в десять-одиннадцать если придешь, то…
– Вот еще! – отмахнулся Калев. – Спозаранку я ничего не соображаю.
– Спозаранку! – фыркнул Мадис. – Я в семь встаю каждый божий день, даже в воскресенье.
– Вот и вставай. А я предпочитаю высыпаться. Часа в два если появлюсь, как? Зайду… – Он посмотрел на нахмурившуюся Диану и поправился. – Зайдем как бы случайно. Проходили мимо и решили наконец взглянуть, как двоюродному братцу живется-работается.
– Ладно, – сказал Мадис. – Будем все на месте.
– А я? – спросил Андрес Калева. – Мне прийти?
– Да пожалуйста! Явись на полчаса раньше, сядь за стол Силтника и поройся в его бумагах. Авось найдешь чего-нибудь.
– Ты думаешь, я еще не рылся? – спросил Андрес иронически.
– Что с того? Поройся еще. А мы сделаем вид, что удивлены чрезвычайно.
Он нарочито широко раскрыл глаза и воскликнул с деланным изумлением:
– Ба! Никак это Андрес?! Вот так встреча!
Когда получасом позже Андрес вырулил на Пярну-манте и поехал в сторону Лийвалайя, Диана сказала:
– Удивительно. Мадис, кажется, совсем не понимает, во что влип.
– Конечно, не понимает, – отозвался Калев. Он сел на переднее сидение рядом с Андресом, наверно, чтобы удобнее было разговаривать, однако до сих пор помалкивал, как, впрочем, и Андрес. – Мадис до ужаса наивен. Он свято верит, что если человек невиновен, то ему и беспокоиться не о чем.
– А кто же все-таки виновен? – спросила Диана. – Не дочкин же хахаль пристрелил тестя?
– Исключить это нельзя, – сказал Андрес задумчиво. – Оружием он завладеть мог. В понедельник дочь с приятелем обедали у родителей. Обедали или ужинали, это как посмотреть, пришли к семи… Если пистолет был все-таки дома…
– Так дома он был или в сейфе? – спросил Калев нетерпеливо.
Андрес развел руками.
– Понимаешь, я заехал в промежутке к Силтнику домой, решил переговорить и с сыном, узнал, что матери дома нет, и быстренько махнул туда… правда, она все равно явилась, но не сразу, я успел перемолвиться с парнем несколькими фразами… Так вот, нередко случалось, что Силтник приносил оружие домой, постреляет в тире после работы и едет к себе, порой пистолет оставался в квартире по нескольку дней, иногда он просто забывал о нем. И поскольку письменного стола у него не было, так же, как и кабинета, ни к чему, он ведь дома не работал, соответственно никаких запирающихся ящиков, тем более сейфа. Так что лежало оружие либо в ящике комода в гостиной, либо в тумбочке возле его кровати. И все домашние, да и не только домашние, об этом знали. И взять его мог кто угодно, хоть дочкин приятель, хоть сын…
