Потом он лежал на спине, уставившись в потолок, и боялся пошевелиться. Ему казалось, что стоит сделать малейшее движение, как реальность тут же исчезнет, как сон, Полины не будет рядом с ним, а блаженное состояние сменится отчаянием одиночества и душевной пустотой.
Наконец, Алексей осмелился перевести свой взгляд на лицо Полины. Глаза её были прикрыты, на щеках и шее лежал неостывший румянец. Он взял её отброшенную в сторону руку и положил себе на грудь, потом поднёс к губам, поцеловал.
– Я люблю тебя, – тихо проговорил Алексей, – и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.
Полина никак не отреагировала на его слова, и лишь после того, когда Рудаков в отчаянии с силой сжал её ладонь, собираясь повторить эти трудные для него слова, также тихо ответила:
– Я знаю…
И опять наступило молчание. Так продолжалось ещё несколько минут. Алексей гладил волосы Полины, целовал её шею, плечи, грудь, едва касаясь губами. Потом женщина встала, и отправилась в ванную комнату. Алексей продолжал лежать в постели, ожидая её возвращения.
Полина привела себя в порядок и появилась в комнате уже одетая.
– Мне нужно уехать, – сказала она удивительно бодрым голосом и взяла с трюмо свою сумочку.
– Сначала мы позавтракаем, а потом я тебя отвезу, куда скажешь, – сказал Алексей, набрасывая на себя халат.
– Нет, Алексей Николаевич, меня ждёт сын. Завтракать я буду с ним. Так надо. И не нужно меня отговаривать.
– Тогда подожди меня минут пять, я быстро соберусь и отвезу тебя.
– Не беспокойся, я уже вызвала такси.
Полина впервые за их знакомство обратилась к нему на «ты».
Рудаков подумал, что Полина подойдёт к нему, вскинет вверх своё лицо, скажет на прощание ласковые слова, а потом чмокнет в щёку. Но этого не произошло – все ожидания оказались напрасными. Женщина подняла вверх левую руку и, прощаясь, несколько раз помахала согнутой ладонью.
– Пока-пока, – весело произнесла она скороговоркой и стремительно зашагала к двери.
– Постой, я тебя провожу, – в растерянности выговорил Алексей вдогонку.
– Не нужно, Алексей Николаевич.
Пока он искал неведомо куда вдруг запропастившиеся домашние тапочки, за Полиной захлопнулась входная дверь. В комнате воцарилась тишина, а в ушах остался стоять её прощальный хлопок. Потом этот хлопок часто всплывал в памяти, будто судебный вердикт, подтверждённый ударом молотка.
Вначале Алексей хотел было догнать женщину босиком. Сделать это было ещё не поздно. Но в последний момент что-то остановило его, заставило отбросить мальчишеский порыв. В удручённом состоянии он поплёлся в ванную.
«Что это было? – задавался он вопросом снова и снова, стоя под прохладной струёй воды. – Жертвоприношение в знак благодарности за трудоустройство? Нет, нет, такого не может быть! Полина не позволила бы себе такого поступка! Он же чувствовал её горячее податливое тело! Они были одним целым и это бесспорно! Если бы он был ей безразличен, разве могла она быть такой трепетной и пылкой? Такой жаркой и страстной? Не может вспыхнуть душа без воспламенения сердца! Не может! Тогда почему она предпочла расстаться столь странным образом? По сути, сбежала от него. Что в нём так напугало её? Что помешало ей сказать о своих чувствах к нему? Стеснительность? Робость? Сомнение? Или что-то другое, о чём она не решилась сообщить? Что же, всё-таки, произошло? Может быть, её напугала разница в их возрасте? Но ведь она не такая и большая, всего-то каких-то десять лет».
