– Галочка, давай, бери, – Саша протягивал ей стакан с жидкостью.
– А чем запить?
– Ничем, хлебушком закуси.
Спирт прожег насквозь. Она резко выдохнула. Глубоко вдохнула запах черного хлеба и выдохнула еще раз. Саша засмеялся:
– Ну, ты скромница! Спирт ни разу не пила? Знаешь, как понравится? Давай-ка сразу по второй и по сигаретке.
Галя жахнула второй стакан. Жидкость уже не казалась ей отвратительно-мерзкой, она разогрелась, зарумянилась, пуговки как-то сами собой расстегнулись, и уже все было хорошо – здорово, и уже не думалось: «И что бы на это сказала моя мама?»
Надвигались сумерки, в окнах зажигались огни. Дальнейшее помнилось смутно. Долгий поцелуй, руки под блузкой. «Какая ты, хочу тебя, очень хочу, с первого дня, как увидел». Опять спирт на дне стакана, какие-то шутки.
Холодные руки на талии, горячие губы на шее. Ласки обжигали, изводили. Саша изнемогал. Тело его дрожало. Умом понимая, что это не место для первого раза, телом остановиться не мог. «Возьми его в руки, пожалуйста, возьми». Он воткнул Галину руку себе в джинсы, и она почувствовала всю силу его желания. «Давай в рот», – прошептала девушка. Он расстегнул штаны, она наклонилась, и лишь утробное рычание и причмокивание сопровождали происходящее. Вряд ли жильцы дома или случайно забредший припозднившийся прохожий сразу бы заметили эту парочку, слившуюся в полумраке со стеной дома. Когда все было кончено, он обхватил ее колени, поднял, закружил – так велика была его радостная благодарность.
*****
Елена Георгиевна уходила с демонстрации по Петроградской. Она давно не виделась с мужем и решила зайти к нему, ведь находилась-то поблизости. Лена ничего не хотела загадывать наперед: пусть будет так, как сложится. Ей представлялось: за это время Круз все осознал, нашел работу, привел в порядок комнату, может быть, даже старые обои переклеил, поддерживает порядок и ждет, что она придет. Тогда они поговорят, и она, конечно, все простит. Жизнь начнется с чистого листа. Лена так отчетливо представила это, что практически убедила себя в том, что так и будет.
… Дверь в их комнату была открыта, и она сразу увидела все: и бутылки на столе, и банки с плавающими огурцами – помидорами, и не застеленную кровать, а главное – пьяного мужа и полуголую улыбающуюся блондинку в его объятиях. Она вошла и прикрыла дверь.
– За вещами? – спросил Круз.
– За вещами, – ответила Лена. Больше слов не было. Душили слезы, на глаза накатывала темнота, но она понимала: не сейчас. Без истерик и скандалов. Так она уйдет. Лена достала огромную клетчатую сумку и начала бросать туда свои вещи.
– Может, помочь? Хочешь, мы выйдем, чтобы не мешать?
– Было бы хорошо.
– Нинуля, пойдем на кухню, чайничек поставим.
– А это кто? – подала голос Нинуля.
– Уже никто, – отозвался Круз.
Всю дорогу до дома Лена слышала этот ответ. «Я теперь никто, – повторяла она раз за разом,– а кем же была – то? Кем я была для тебя, Круз? Почему ты так легко вычеркнул меня из своей жизни, так быстро заменил Нинулей?»
*****
Дверь открыл Саня.
– Привет. Я Саша, – без затей представился он, протянув руку.
– Очень приятно. Лена. Это вам, – она протянула коробку печенья.
– Проходи на кухню. Лина Нюту укладывает.
«Лина, Нюта»– это звучало так тепло, так уютно, что у Лены защипало в глазах. Она пристроилась к столу у окна. Саша хлопотал с чаем, а Лена оглядывалась вокруг. И своим обостренным чутьем она во всем видела трогательную привлекательность.
