Учение о предопределении - страница 14

Предопределение и парадоксальное раскрытие свободы

Извечный вопрос встает перед разумом, дерзающим проникнуть в тайны Божественного замысла: как согласуются предопределение и человеческая свобода? Кажется, что эти два понятия сталкиваются в непримиримом противоборстве, как два могучих потока, встречающихся в бурлящем водовороте. Суверенное избрание Творца и свободный выбор творения – разве могут они сосуществовать не поглощая друг друга?

Человеческий разум, скованный цепями времени и ограниченный пределами пространства, требует выбора между двумя крайностями. Либо Бог всевластно определяет все события, и тогда человек становится безвольной марионеткой в космической драме, где каждое его движение предначертано извне. Либо человек обладает подлинной свободой, и тогда Божественное всемогущество отступает перед автономией твари, словно океан перед песчаным берегом. Третьего не дано – так провозглашает падший разум.

В этом противопоставлении – ложная дилемма, порожденная не Божественным откровением, но человеческим непониманием. Писание не знает такого антагонизма, не ставит перед выбором между Божьей суверенностью и человеческой ответственностью. Оно с удивительной простотой соединяет эти истины, не видя в их сосуществовании никакого противоречия. В библейском повествовании грех Иосифовых братьев и Божественный промысл о спасении Израиля не исключают, но дополняют друг друга. Отвержение Христа иудейскими властями и предвечный план искупления не противоречат, но вместе образуют единую ткань истории спасения.

Откровение о предопределении не устраняет человеческой свободы, но помещает ее в иной контекст, освобождает от искажений падшего мышления. Подобно тому как великий композитор не уничтожает индивидуальности инструментов, но вписывает их в гармонию симфонии, так и Божественное избрание не отменяет уникальности человеческой личности, но включает ее в величественный замысел вселенского искупления.

Кажущееся противоречие между предопределением и свободой возникает из ограниченности человеческого восприятия. Как глаз не может одновременно зафиксировать все точки на окружности, но должен перемещаться от одной к другой, так и разум не способен охватить одним взглядом полноту Божественной истины. Он видит то предопределение, то свободу, но не может созерцать их в том совершенном единстве, в котором они пребывают в небесных сферах.

Подлинная свобода расцветает не в бесплодных песках человеческой автономии, но в плодородной долине Божественного избрания. Она обретается не в иллюзорной независимости от высшей воли, но в радостном согласии с ней. Как река, нашедшая свое русло, обретает силу и стремительность, так и человеческая свобода достигает своей полноты, когда входит в предначертанный ей путь.

Вечность предшествует времени не только хронологически, но и онтологически. В безмолвных глубинах предвечного совета уже начертан тот узор, который лишь постепенно проявляется на полотне истории. Человеческая свобода не творит этот узор, но воплощает его, не изобретает, но обнаруживает, не созидает из ничего, но выявляет уже сущее в Божественном замысле.

Пагубное заблуждение падшего разума – видеть в свободе способность противостоять предвечному избранию, словно тварь может что-то добавить к совершенству Творца или что-то отнять от полноты Его определений. Подлинная свобода не в противлении, но в совпадении; не в противостоянии, но в согласовании; не в отрицании, но в утверждении того, что уже запечатлено в Книге Жизни Агнца.