Ученик поневоле - страница 17

Но Баркли не сердился на него. Даже если бы Селби не выболтал его секрет, Баркли успел собственноручно разрушить себе жизнь.

– Властью, данной мне, и следуя главному правилу жителей Занудшира, – объявил мэр, – я признаю тебя, Баркли Торн, виновным в…

Но Баркли не стал дослушивать вердикт. Разрушения, обращённые на него взгляды, полные ужаса, – всё это было слишком. Нарушив ещё одно правило, он сорвался с места и побежал так быстро, что никто не мог его догнать. И не останавливался, пока не распахнул входную дверь дома мастера Пилцманна.

– Мне нужна ваша помощь, – едва не плача, прохрипел Баркли. – Я побежал за Селби в Лес, и там кое-что случилось, и теперь я чудолог, и…

Он осёкся на полуслове. Мастер Пилцманн с мрачным выражением лица стоял рядом с Густавом. В руках у него была дорожная сумка. Явно не пустая.

– Я знаю, мальчик мой. Мэр и семья Селби недавно были здесь. – Он сунул сумку Баркли. – Ты должен уйти и никогда не возвращаться.

– Уй-уйти? – заикаясь, переспросил Баркли. Сумка выпала из его рук, и по полу рассыпались одежда и банки. – Я ведь не специально! Неужели нет способа… Должен был способ, как отменить это колдовство!

– Я его не знаю, и колдовство у нас запрещено. Таково правило, исключений быть не может.

Эти суровые слова хоть и были произнесены с сочувствием, всё равно поразили Баркли до глубины души. Занудшир был его домом, а мастер Пилцманн успел стать ему первым почти родным человеком за долгие годы одиночества.

Но «почти» не считается.

– Не заставляйте меня, – взмолился Баркли, пока учитель запихивал назад в сумку выпавшие из неё вещи. – Я не хотел ранить Фалка. И часовую башню можно починить, верно?

– Часовую башню? – резким тоном повторил мастер Пилцманн.

Сгорая со стыда, Баркли рассказал о случившемся на празднике.

Учитель покачал головой:

– Если бы Селби пришёл сначала ко мне, я бы мог… – Его лицо огорчённо вытянулось. – Ну, признаться, не знаю, что я бы мог сделать, но сейчас я уже совершенно точно ничего не могу. После того как родители Селби о тебе заявили, мэр отправился прямиком сюда. И теперь он уж точно не передумает. Законы о колдовстве… очень жёсткие, как ни печально.

Внезапно Баркли осенило, что мастер Пилцманн его не прогонял.

Он пытался его спасти.

– Ты не виноват, – ласково сказал учитель.

– Тогда почему они хотят, чтобы я ушёл?! – закричал Баркли.

То он никогда не повышал на учителя голос, то всего за пару суток сделал это дважды. Но его переполняла безысходность от понимания, что он обречён.

– Я должен жить здесь, – зашептал Баркли. – И чтобы потом мои дети тоже здесь жили. Как мои родители, и их родители, и…

– Ты никому ничего не должен, – прервал его мастер Пилцманн. Затянув ворот сумки, он закинул лямки на дрожащие плечи Баркли. – Знаешь, почему на самом деле я отказывался брать тебя в ученики?

– Потому что я сирота и постоянно нарушаю правила?

Взгляд учителя потеплел.

– Я отказывал тебе, потому что это не твоя стезя. Ты думаешь, что обязан жить в Занудшире, потому что именно такой была бы твоя жизнь, если бы твои родители не умерли. Но тебе совсем не обязательно повторять их судьбу, чтобы почтить их память. Я не сомневаюсь, что они гордились бы тобой в любом случае, но предпочли бы, чтобы ты избрал свой путь.

Словно в ответ, в окно подул ветер, принёсший запахи земли и сосен – как в Лесу. У Баркли мурашки побежали по коже.