– Это лаборатория? А где оборудование? Твой кабинет куда больше на лабораторию похож. Я назвала бы это местом для упражнений.
– Лаборатория. Просто я и есть оборудование. Сначала на лягушках тренировался. Потом манула у степняков купил. Здоровенный кот был. Ему летать не нравилось. Сбежал. – И выразительно потер шрамы на щеке.
– А что это за точки?
Вит объяснять не стал, лишь на секунду замялся. Усадил меня в уголке и исчез.
Вжух... вжух... вжух, он метался по этому странному помещению как шарик в барабане лототрона. Не так быстро, как показывают в кино про вампиров, отследить можно. И каждый раз, когда он касался метки рукой или ногой, раздавался звук, похожий на щелчок кастаньет, обозначавший, по-видимому, сигнал, что задача выполнена, попадание точное. Вот это я понимаю, тренажер!
– Потрясающе! – Даже в ладоши захлопала, чем отвлекла заигравшегося магистра.
– Понравилось?
Еще бы! А ведь эти умения делают из Витто грозного противника. Недаром же Дораш так часто использует прыжки. Я в боевых искусствах мало что понимаю, но как инженер знаю точно – удар сверху всегда сильнее. В этом преимущество конного перед пешим. Вот только…
– А ты траекторию движения менять можешь?
Траектория – это по-русски получилось. Минут пять увлеченно разбирались с терминологией. Узнала несколько новых специальных названий. Таких, что Ниана Корреш знать не могла. Наконец Витто задал главный вопрос:
– Зачем менять траекторию?
И я рассказала про свой личный горький опыт, когда в меня пуляли файерболами те отморозки во дворце.
– Возможно, я неправа, но, кажется, ты двигаешься медленнее, чем заклинание. Кира легко бы достала тебя метательным ножом.
Витто не дурак, без лишних слов понял, о чем я говорю. Имея опору, можно уклониться. А в воздухе?
– Ты опять меня удивила. А я-то думал, что уже достиг максимума, и заскучал.
– Может, рискнешь и откроешься хотя бы Байдану? Тебе нужен партнер, действия которого будут непредсказуемы.
Мой вопрос Юттим проигнорировал, заменив его своим:
– Почему ты заговорила об этом? О моей уязвимости? – Слово «жалеешь» озвучено не было, но угадывалось.
Витто стоял рядом, в допустимом этикетом полуметре, но я его чувствовала как будто прикасалась. Физически и душой. Сейчас мы были симбионтом, сейчас мы были «мы». Витто впустил меня в свое пространство, и я, например, знала, что стоять ровно ему помогает левитация. Что он про меня понял в этот долгий миг? Может, наконец, смог принять это самое «мы»? А он вздохнул и отвернулся.
Так хотелось сказать что-нибудь чувственное, например, «не отталкивай меня», но нельзя. И молчать невозможно, потому что чуйка орала – недопустимо дать повиснуть между нами этой тяжелой, отрешенной тишине. Господи, как страшно все испортить!
– Так почему? – Осознанно или нет, но Вит дал мне шанс объясниться.
– Мы с Гунаром считаем, что твою ногу можно вылечить, – сказала – как в омут кинулась и, боясь быть непонятой, затараторила, оправдываясь непонятно за что: – Только не обижайся! На Земле такое лечат. Долго и болезненно, но лечат… А у вас магия, регенерация ускоренная… И моя синенькая…
Ага, молодец, Нина. Хорошо объяснила, доступно. А главное – уместно. Про увечье. Нет бы чего лирического, про непобедимость в бою. Надо же было так накосячить! Опять! Сейчас он опять замкнется!
– Да, Гунар мне говорил. – Нет, кажется, не замкнулся, подошел, потом за руку взять решился. – Прости, Нина, я пока не готов. Не готов позволить себе надеяться. Но это не значит, что хотя бы не попытаюсь, если, конечно, ты позволишь. Только после визита в степь.
