А во-вторых…
Всеволод Инчик:
– В Русском музее экспонировалась симпатичная выставка «Агитация за счастье» – материалы, которые призывали к движению вперед к коммунизму. Интересна она была еще и тем, что великолепные работы социалистического реализма подавались в антураже времени. Так, например, там был «Письменный столик партийного работника» – с телефонами, чернильными приборами и перекидными календарями.
В 94-м году я вот на этом столике разместил предметы, которые напрямую относились к блокаде: газеты, журнальчики. А потом появилось желание создать масштабную экспозицию.
И знаете, что меня еще подтолкнуло? Это вам может показаться более, чем странным… Ну, уж, извините. В Манеже я посетил выставку эротической направленности. И там за стеклом, вроде как в аквариуме, – будуар проститутки: кушеточка, столик, одеяния. Каждый посетитель останавливался, рассматривал. Я пришел домой и подумал: а почему бы мне примерно также не показать блокадную комнату?! Тетушки к тому времени уже не было в живых. Иначе бы экспозицию негде было бы развернуть…
Напрашивался вопрос: 1996-й год, голодное постперестроечное время, пусть и не роскошная комната, и окна во двор-колодец, но сдавать ее можно было довольно прибыльно – самый что ни на есть центр города – не думал ли мой удивительный человек об этом?
Всеволод Инчик:
– Первое что пришло в голову: будем сдавать! Сдавали мы месяца три-четыре. Чужие люди, нервозно… И мы, признаюсь, их даже силком попросили освободить помещение. Стали думать: что делать дальше? «Я хочу сделать музей», – сказал я жене. И услышал: «Ну так делай». И в 2001 году в день начала войны мы открыли музей. Один бы, без Татьяны, я, конечно, не справился с такой колоссальной работой.
Мне до сих пор приходится слышать: «Музей не кормит». Конечно, не кормит. Более того, он требует серьезных затрат – материальных, физических, времени. Ремонт дивана, который провалился, ремонт кресла, которое развалилось… Что-то делал сам – я, как и папа, многое умею делать руками. Рамочки, например. Фотографии Шестакова хранила в пачках. В послевоенное время развешивать их по стенкам было не принято; говорили: мещанство! Какие-то рамки сохранились из более давних времен, какие-то я приобрел в комиссионках. Что-то делает Татьяна. Когда возникают проблемы с деньгами, я говорю жене: «Таня, искусство и идея требуют жертв». На курорты мы не ездим. Привели в порядок дачку, которую купили у Владимира Александровича Гальбы, там с удовольствием и отдыхаем от дел праведных. Место великолепное, а домик просто развалюха – по сравнению с окружающими его «средневековыми» замками.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
