Внезапно тот вскрикнул и резко вскочил на ноги. Губы его задрожали, а глаза, неподвижные прежде, обрели вдруг выражение. Кирилл огляделся и сказал едва слышно:
– Я вижу…
Любава поднялась на ноги не в силах сказать ни слова. Кирилл подошёл к ней и долго пристально вглядывался в её лицо.
– Знаешь, сколько раз я мечтал увидеть тебя. Увидеть твоё лицо, – прошептал он. – Даже лица матери не желал я так видеть, как твоё… Как же ты прекрасна! Как солнце. Как небо! – Кирилл взглянул вверх. – Вот, оно какое небо! Синее небо! И красное солнце на нём!
– Видишь, сын мой, не долго пришлось ждать тебе, – послышался голос старца, спустившегося к роднику.
Кирилл бросился перед ним на колени, но Илия покачал головой:
– Слёзы любящей девушки вернули свет твоим очам и вера твоя.
– Отче! Этой девушке я обязан всем! Позволь мне испытать себя и поднять твой меч. Грешен я, но, быть может, смилостивится Господь и предаст сил мне.
– Добре молвил, – одобрил старец. – Идём же!
Едва войдя в пещеру, Кирилл увидел лежащий на полу меч. Прочитав молитву и перекрестившись, он протянул руку и поднял его неожиданно легко.
– Добре, сын мой! – улыбнулся Илия. – Видать, повторяешь ты судьбу мою. Тридцать лет был я прикован к постели, но странные люди исцелили меня, и тогда-то явилась во мне сила великая, за долгие годы накопленная. Мечом этим немало побил я врагов и разной нечисти и всё ждал, кому передать его. Теперь он твой! И отныне ты – Воин Истины! И этим мечом сокрушишь ты ложь и злобу и оборонишь от них святую правду Божью! Не отступись же, сын мой, неси этот меч с честью!
– Благослови, отче! – Кирилл опустился на колени.
Старец благословил его и сказал:
– Теперь возьми доспехи мои и отправляйся в город Белоярск. Туда со всем своим полчищем движется теперь чёрный Император Румбольд. Там собираются лучшие силы, чтобы противостоять ему. Там место тебе!
Кирилл поклонился старцу и, надев доспехи, отправился вместе с Любавой в город Белоярск…
Лука поднялся на крепостную стену и огляделся кругом. Немало трудов здесь положено, немало сил… В считанные дни возвели укрепления! Ещё и теперь внизу суетятся люди, насыпи сооружают, орудия тащат, смолу варят… Едва пронеслась весть о приближении войска Румбольда, воеводы местные оставили город и позорно бежали. Начался тогда в народе разброд да шатание. Одни из города уходить собрались, другие – дань Императору предложить, третьи – защищать город до последней капли крови… Не может быть победы там, где нет согласия. Смотрел-смотрел Лука-богатырь на свары своих со своими да и не вытерпел: созвал народ на площади, бросил шапку оземь и держал речь такую:
– Что же это, братья, делаете вы? Куда зовёте? Враг на нас идёт, а вы между собою всё ссоритесь, Бога гневите вместо того, чтобы единым целым стать и пойти на рать великую, сечу грозную с силой тёмною и несметною! Предатели-воеводы бежали. Но неужели и мы бросим дома свои, предадим землю свою на поругание, святыни свои – на осквернение? Не будет нам прощения тогда!
Поднялась тут Феона, жена Луки, стала рядом с мужем, крикнула:
– Братья мои, сёстры, отцы и матери, не возьмём греха на душу, встанем грудью за родной край!
Молвил тут старый купец, в соболиную шубу кутаясь:
– Хорошо говорите. Да только войско без воеводы, что стадо без пастуха! А воевод нет у нас…
– Как же нет? – подал голос кузнец Минай. – Лука Терентьич у нас богатырь знатный! Коли он такое справедливое слово молвил, так пусть станет над нами воеводой, а уж мы тогда распри оставим и за землю-мать постоим! Так ли я говорю, православные?
