Верховный жрец что-то говорил, но фараон не вникал в смысл его речей, и только тогда вернулся к действительности, когда верховный объявил:
– Воля Амона!
Глухой голос, точно исходящий из каменного мешка, но многократно усиленный акустикой храма, проговорил:
– Царицей Египта, женой моего божественного сына Неферхепрура Ваэнра, станет самая достойная, самая прекрасная девушка Египта, дочь честного человека, который денно и нощно трудится во славу своего повелителя, не требуя награды от судьбы и своего бога, каким представляюсь я, Амон-Ра… Имя достойнейшей… – голос на миг умолк; самодовольная усмешка поползла по физиономии верховного жреца.
При виде этой гримасы фараон почувствовал легкую дрожь в коленях. В этот момент он вдруг испугался.
Но тут оракул громко и отчетливо произнес, только голос его, возможно, чуть изменился, но никто этого не заметил:
– Имя ей – Нефру, дочь крестьянина Фахета.
Известие произвело самый неожиданный эффект: народ заволновался, фараон облегченно вздохнул, а верховный жрец велел немедленно убрать статую обратно в храм. Девушка и крестьянин, словно охваченные столбняком, не шевелились.
– Воля Амона священна! – сказал фараон и обратился к слугам. – Разыщите Нефру, дочь Фахета, и приведите ее ко мне сегодня же.
И тут он вновь увидел девушку, по-прежнему не сводящую с него взгляда.
– Пойди узнай, кто это? – велел он одному из воинов, охранявших покой властелина.
Тот пролез сквозь толпу, и фараон увидел, как солдат говорит с растерянным мужчиной, не отходившим от девушки.
Но вот слуга вернулся:
– О, божественный, этот сумасшедший говорит, что он и есть крестьянин Фахет, а эта девушка – его приемная дочь Нефру.
Фараон почувствовал, будто его обдало холодом с головы до ног. Он немедленно велел подвести к нему обоих бедняков.
Девушка и крестьянин в сопровождении слуг фараона несмело приблизились к царским носилкам.
– Это правда, что ты Фахет? – спросил фараон.
– Да, – пролепетал крестьянин.
– И правда, что эта девушка – не твоя родная дочь?
– Я подобрал ее давно, когда ее мать погибла в пустыне. Жена моя умерла много лет назад, и я один воспитывал малютку.
– Ты будешь богат и получишь плодородные земли в долине, – сказал фараон.
– Благодарю, о божественный!.. – крестьянин пал ниц.
– А ты… – Амонхтеп посмотрел на девушку.
– Я – Нефру, – произнесла она.
– Я знаю. Фахет, достойный отец невесты, следуй за нами, – сказал повелитель.
Он отдал распоряжение больше не искать девушку, ибо она уже найдена, и усадил Нефру рядом с собой на носилках.
– Я сразу узнал тебя, – шепнул ей Амонхотеп и тут же осекся, но потом добавил. – Я видел тебя однажды.
Девушка, конечно же, не поняла его слов, а, может, только сделала вид, что не поняла… Она не сводила с него глаз и казалась завороженной то ли его красотой, то ли уродством. Рабы несли фараона и его невесту во дворец, а люди обступали носилки и что-то выкрикивали, пытаясь пробиться сквозь охрану и прикоснуться к Нефру. А некоторые простолюдины плакали от счастья, вознося хвалу великой справедливости и милости Амона-Ра, свершившейся в этот благословенный, отмеченный на века, день.
А в храме верховный жрец вел поиски того, кто осмелился погубить его планы.
– Брохут, проклятый Брохут! – бормотал он, вышагивая вдоль колоннады. – Я убью тебя, негодяй, предатель!
– О, мудрый Такенс! – раздался голос из-под пола.
– Ты нашел его, Асахадон? – верховный бросился к нише в стене за злосчастной статуей Амона, которую уже успели водрузить на прежнее место.
