В ч. 3 ст. 405 УПК РФ фундаментальными признаны как нарушения, всегда являвшиеся безусловным основанием отмены судебного решения (незаконный состав суда, незаконный состав коллегии присяжных), так и нарушения, фундаментальность которых зависит от оценки суда («лишили участников уголовного судопроизводства возможности осуществления прав, гарантированных настоящим Кодексом, на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равенства сторон либо существенно ограничили эти права, если такие лишения или ограничения повлияли на законность приговора, определения или постановления суда»).
Если факт лишения или ограничения прав участников процесса в принципе можно выявить, изучая материалы дела, то установить связь такого нарушения с итоговым решением суда весьма затруднительно, а в ряде случаев и невозможно. Кроме того, нельзя не отметить, что соблюдение установленной процедуры само по себе не гарантирует обоснованности принимаемого решения в той же мере, как и обоснованное, т. е. правильно устанавливающее обстоятельство дела, может быть принято с нарушением требований УПК РФ.
Изменение в течение 2000–2011 гг. полномочий суда вряд ли можно свести к какой-либо определенной тенденции, обнаружить единую целевую основу.
С одной стороны, расширяется право суда на проведение заочного разбирательства дела, с другой – суду вменяется обязанность передавать заявление о преступлении, преследуемом в порядке частного обвинения, руководителю следственного органа для решения вопроса о возбуждении уголовного дела и т. п.
Разумеется, реальные последствия всех многочисленных изменений УПК РФ зависят от судебной практики, так как большинство принятых норм не предполагают однозначного решения суда, а предоставляют последнему выбор одного из возможных.
Так, расширение возможностей суда применять отсрочку исполнения приговора автоматически не влечет увеличение такого рода решений. Судебная практика формируется под воздействием многих факторов, а не только законодательной регламентации>3.
Явным отклонением от принципа состязательности и равенства сторон можно считать сохранение и своего рода развитие института возвращения судом дела прокурору, о чем говорилось выше.
Наиболее значимые изменения процедуры уголовного судопроизводства касаются полномочий субъектов, реализующих функцию государственного обвинения.
Как представляется, целью такого рода изменений являлась ликвидация совмещения прокурором функции обвинения с надзором (руководством) за органами предварительного следствия.
Предложенная законом конструкция превращает прокурора в своего рода «дополнительный фильтр», способствующий обоснованности обвинения. Происходит разделение ответственности между органами предварительного следствия и прокурором. Первые должны убедить прокурора, что выдвинутое обвинение законно и обоснованно, а прокурор должен в этом же убедить суд.
Применительно к дознанию конструкция государственного обвинения в принципе осталась прежней.
Сокращение полномочий прокурора предопределило их расширение у руководителя следственного органа. Следует отметить, что процессуальный статус участника процесса получил не только он, но и начальник подразделения дознания.
Изменение функций прокурора отразилось и на терминологии закона: в тех случаях, когда позиция прокурора по поводу того или иного решения органа предварительного следствия имеет юридическое значение, она именуется соглашением, а не санкцией.
