Уголовный закон - страница 50

По определению М. М. Бахтина, существует «первичная данность» всех гуманитарных дисциплин и вообще всего гуманитарно-филологического мышления <…> Текст является той непосредственной действительностью мысли и переживания, из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет объекта для исследования и мышления»[110].

В свете исходной гипотезы М. М. Бахтина, свойства такого объекта, как «нормативный правовой акт», являются существенными свойствами и не только для законов вообще, но и для уголовного закона в частности. Следовательно, именно этими обстоятельствами, а не произвольными желаниями человека и задачами, которые могут быть поставлены перед законами людьми, определяется их действительное, а не вымышленное предназначение и востребованность в жизни общества и в общественно-исторической практике.

Попробуем взглянуть на УК РФ в свете концепции его принадлежности к объектам языковой реальности. Иными словами, попытаемся взглянуть на него не как на документ, а как на нормативный правовой акт. В этом случае важнейшее значение приобретают текстовые свойства уголовного закона, или, говоря словами Ю. М. Лотмана, свойства, присущие всем существенным культурным объектам.

Отличительной чертой всех существенных культурных объектов служит то, что они выступают в двух ипостасях: в своей прямой и метафорической функции. В своей прямой функции (как вещи) культурные объекты обслуживают определенный круг конкретных общественных потребностей. В своей метафорической функции культурные объекты позволяют переносить свои признаки на широкий круг социальных фактов, моделью которых они являются. В двух ипостасях на самом деле выступают и законы – в прямой и метафорической. Так мы их и должны рассматривать на теоретическом уровне. Значение имеют обе функции. Только на основе такого разделения функций, присущих культурным объектам, можно подойти к синтетическому понятию «закон как произведение правоведения». Выделение и исследование лишь одной функции законов (первичной) оказывается в научном отношении незавершенным.

Исходная прямая функция уголовного закона выражается в том, что он востребован как документ. Эта функция уголовного закона наиболее известна, в достаточной степени исследована. В то же время не менее важна и другая функция уголовного закона – метафорическая. Метафорическая функция уголовного закона во многом остается подлинной terra incognita правовой теории.

В чем проявляется метафорическая функция уголовного закона? Прежде всего в том же, в чем проявляется функция метафорической речи вообще. Она проявляется в ее зашифрованном характере. Такая речь делается понятной лишь в соотнесенности ее с определенным внеязыковым контекстом. «Метафорическая речь, – отмечает Б. Успенский, – в принципе имеет, так сказать, криптолалический, зашифрованный характер, она всегда так или иначе нуждается в дешифровке, разгадке; самый процесс дешифровки может приобретать при этом эстетическую функцию»[111].

Из определения метафорической функции, которая присуща всякому существенному культурному объекту, следует, что уголовный закон выступает не только в своем прямом значении (как документ), но и в метафорическом, т. е. в его соотнесенности с внеязыковым контекстом законодателя. Сообщая о правоведении как о внеязыковой реальности и реализуя свою метафорическую функцию, уголовный закон позволяет читателю переносить его языковые свойства на окружающую его действительность. Следовательно, историческое течение жизни людей можно определить как эмпирические модели той языковой реальности, о которой повествуется в законе. Не закон является моделью жизни и происходящих в ней событий, а напротив, жизнь – если говорить обобщенно – является моделью того мира, той реальности, которая находит отражение в тексте нормативного правового акта, т. е. в тексте закона. Вследствие этого признаки закона могут переноситься на действия, взгляды и представления людей, с которыми они оказываются соотнесенными.