Лола без понятия, что там ест героиня песни (досадный логический пробел), но девчонкам нравится орать во весь голос:
Девушкам из сельского общества
Просто избежать одино-о-о-очества!
Лоле и Полине кажется, что они очень остроумные и местные девки за своими заборами сейчас просто зеленеют от такой потрясающей сатиры на их нравы. Хоть бы не вышли драться (такое тут иногда бывало). Но вместо этого из-за поворота показываются Олег, Сашка и еще какие-то ребята.
– Ой, какая встреча!
У Полины хорошо получается удивляться, хотя удивляться нечему: ребята тут часто гуляют, и Полине нравится вступать с ними в перепалки.
– Привет, ребята! – Лола одергивает шорты, обрезанные из старых джинсов (она сама захотела покороче, но сейчас ей немного стыдно: ноги кажутся толстыми, как у слона).
– Привет! – говорит Сашка. Он невысокий, лопоухий, и у него под мышкой книги. Его перевели в пятый класс только при том условии, что он будет ходить летом на дополнительные занятия: он еле-еле вывозит школьную программу, но его родители сумели договориться с директором.
– А кто это тут у нас? – Олег подходит к коляске и по-хозяйски отодвигает тюль.
– Это Лизон.
– Лизун?
– Лизон. Ну, мы ее так зовем. По приколу, – уточнила Полина. Она всегда была за прикол, везде и во всем.
– И… – Олег делает паузу. – Кто счастливый отец?
– Чего? – Полина сделала большие глаза (хотя они и так у нее большие – зеленовато-голубые, цвет трава-небо), снова фальшиво удивляясь.
– А мне интересно, кто мать, – влез в разговор Сашка, – ты, – он кивнул на Лолу, – или она?
– Чего? – Лола, в отличие от Полины, злилась по-настоящему. – Да пошел ты! Это сестра ее!
– Ну коне-е-ечно… А я-то думал, что ты просто жирная! – бросил вдруг Сашка.
– Дебил! – Яблоко прилетело ему прямо в спину. Прекрасное, ароматное яблоко. Которое Лола хотела съесть. Больше не хотела.
Полина развернула коляску.
Какое-то время они шли молча, а потом Полина сказала:
– Ты не жирная!
Поникшая Лола ничего не ответила. Она думала о том, что лучше б она осталась дома: варенье уже остыло, можно было намазать им горбушку черного хлеба и слопать. А так пришлось общаться с этими дураками.
– Ло-л! – Полина тронула ее за плечо. – Ты чего? Ну хочешь, отомстим им? У меня есть идея. Только нужно много бумаги. Ножницы и клей. А еще трафарет.
Над большой местью трудились весь вечер. А на следующий день на каждом столбе в Балбесовке висело объявление: «Продам мешок сахара. Недорого».
Все отчаянные домохозяйки, убивавшиеся над горами яблок, слив, алычи и прочего плодово-ягодного добра, обрывали телефоны Сашки и Олега.
Когда Лола думала об этом, у нее теплело на сердце и даже тоскливое предсентябрьское настроение не могло ослабить удовольствие от мести.
Побывав в гостях у Лу, Олеська впервые с восторгом и ужасом поняла: можно жить иначе.
У них в подъезде стояла вонь, стены были изрисованы, а перила отломаны. Дерматин на двери вздулся, как прыщ, звонок работал плохо, срываясь. Звук у него был надтреснутый, нездоровый, как будто больной ангиной старался говорить погромче – через боль.
Здесь же приятно пахло строительной пылью, на лестничных клетках было чисто, в лифте – целы все кнопки, хотя кабинка все же лишена невинности: в одном месте нацарапано «хуй».
– Это я! – Олесин голос прозвучал звонко и празднично, наверное, потому, что она надела новые туфли.
Дверь открылась, Лу робко – она все делала робко – выглянула, кивнула и впустила Олесю в квартиру. Она сняла куртку, разулась, оставшись в носках – тапочек Лу не предложила – прошла по гладкому линолеуму в глубь квартиры. Чистота и простор.
