«А если попробовать посмотреть на эту ситуацию с другой стороны? – спросила себя Фая. – Вот я подумывала искать донора, платить за искусственное оплодотворение. А тут мне уже и донора подобрали, и саму процедуру провели. Мужчина, биологическим материалом от которого меня… начинили, как пирожок, скорее всего здоровый, не бедный, а значит – не дурак и не алкоголик какой-нибудь. Чем не донор? Жаль, что внешность его не видела. Но, если вдруг окажется, что я беременна – неужто я откажусь от своего ребенка только потому, что не знаю, как выглядит его отец? В общем, если вдруг… буду рожать!»
Таким образом, к Курскому вокзалу Фаина подъезжала уже в куда более спокойном настроении. Решение было принято, и сердце подсказывало, что это решение – верное.
4. 4. Федор
20 августа 2015 года. Москва. Медицинский центр репродуктологии и генетики
В кабинете директора клиники в послеобеденный час было как никогда многолюдно. Сам директор нервно мерил шагами расстояние от стены до окна, словно пытался найти портал в параллельный мир и скрыться в нем от навалившихся проблем.
На двухместном диванчике для посетителей, обтянутом бежевой кожей, сидел русоволосый мужчина средних лет в стильных очочках с тонкой золотой оправой и в светло-сером деловом костюме. Мужчина держал за руку взволнованную женщину лет двадцати пяти, которая устроилась на самом краешке сидения, словно птичка на жердочке: вот-вот взлетит.
По обе стороны от массивного директорского стола, словно солдаты почетного караула у Вечного огня, замерли по стойке смирно Наталья Алексеевна – врач акушер-гинеколог высшей категории, и начмед: пухлый мужчина неопределенного возраста, больше похожий на пройдоху-адвоката, чем на служителя Асклепия*.
– Что значит – процедура невозможна? – сидящий на диване мужчина обвел недоумевающим взглядом людей в белых халатах. – Вы уверяли меня, что все готово!
– Понимаете, Федор Андреевич, так получилось, что ваш… биологический материал оказался утрачен, – выдавил признание директор, на мгновение затормозив напротив диванчика.
– Утрачен? Как это произошло? – потребовал подробностей клиент.
– Это все нелепая случайность. Совпадение. Так называемый «человеческий фактор», – успокаивающе заговорил начмед. – Возникла путаница: к нам обратилась однофамилица вашей…
– Суррогатной матери, – холодно договорил за начмеда Федор.
– Да. Матери. Девушка тоже носит фамилию «Лазарева», и ее по ошибке отправили не на запланированное обследование, а в кабинет Натальи Алексеевны.
– И что дальше?
– А дальше той, не вашей Лазаревой ввели вашу сперму.
– И она не возражала? – не поверил клиент.
– Видите ли, она полагала, что ей вводят контраст… – рискнула пуститься в объяснения Наталья Алексеевна. – Эти две процедуры, ГСГ и инсеминация, на первом этапе очень похожи, так что у девушки не возникло никаких сомнений…
– Меня больше интересует, почему сомнения не возникли ни у администратора, ни у вас, Наталья Алексеевна, – злобно зыркнул в сторону гинеколога директор клиники. – Я не жду, что вы будете проверять паспорта – это работа регистраторов, но уж имя-отчество можно было переспросить и сверить с медкартой?
Врач поникла головой и попыток оправдаться предпринимать не стала: понимала, что бесполезно.
– Где сейчас эта девушка? – прервал начинающуюся головомойку клиент.
Он не сомневался, что всех провинившихся и причастных покарают как минимум рублем, как максимум – уволят по статье «халатность». Но его это мало интересовало. Куда больше напрягало то, что запланированное им событие придется отложить минимум на полгода. И никакая неустойка этого не исправит.
