–Мама, не надо, прошу. Мне и так трудно.
–Я тебя понимаю, моя милая. Послушай мой материнский совет: доверься своему мужу. А он сам знает, что надо делать. Он любит тебя.
–Мама! – Анжелика резко встала. Опять наворачивались слёзы. – Не надо. Я никогда не лягу с ним в постель. Он никогда не получит меня.
–Девочка… – Махабат Тимировна протянула к ней руки, потом обняла, прижала её голову к себе. Ей так хотелось поцеловать эту родную до боли макушку, но бриллиантовая диадема мешала это сделать. – Девочка, смирись. Ты же сама знаешь, то, что ты сейчас говоришь, всё пустое. Ты ляжешь с ним в постель, и произойдёт это сегодня ночью... – Анжелика вырвалась, отошла в сторону. – Послушай, это судьба женщины – принадлежать мужчине, – Анжелика закрыла уши руками. – Хорошо, я не буду продолжать. Но пообещай, если тебе понадобится мой совет – ты не постесняешься спросить.
Десять минут промелькнули как мгновение. Надо было выходить в зал. Но как хотелось остаться ещё чуть-чуть в объятиях любимой мамы.
Анжелика пыталась веселиться как могла. Она боялась смотреть на часы, как Золушка боялась, что её карета превратится в тыкву.
Часы пробили десять. Зазвучала медленная мелодия, послышался девичий распев, погасли яркие люстры, уступая место приглушённым огонькам. Дверь тронного зала распахнулась. Люди выстроились в живой коридор. Трегир взял в свою левую руку левую руку Анжелики, а правую положил ей на талию со спины и медленно повёл по коридору. Перед ними шли девушки, которые кидали лепестки разных цветов под ноги молодым. Неожиданно перед ними возникла девушка в белом балахоне. Она была похожа на сказочного эльфа. В руках держала подушечку из красного бархата, на котором лежала белая роза. Эльф присела в реверансе перед Анжеликой, склонила голову, её золотистые локоны отбросили мягкие тени на лицо: «Ваше Высочество, возьмите розу».
Анжелика подняла белый цветок с подушечки и тут же выронила, тихонько вскрикнув. Поднесла уколотый палец к губам, но Трегир перехватил её руку. Девушка закричала:
–Её Высочество уколола палец! Её Высочество уколола палец! – взяла уколотый палец в свою руку, надавила. Из ранки пошла кровь. К девушке подбежала другая, которая осторожно подняла розу, отогнула один лепесток. Капелька крови скатилась по гладкой поверхности. Анжелика недоумённо смотрела на происходящее. А из её пальца снова выдавили немного крови на цветок.
–Что это?
–Это значит, моя дорогая, что ты девственна. Таков древний анастасийский обычай. Девушке дают розу с одним-единственным шипом. И если она уколет палец – значит чиста. Кровь на цветке как священную реликвию потом долгие годы хранят в семье, – шёпотом объяснил Трегир.
–Ты видишь, врут даже древние обычаи, – в ответ прошептала Анж.
«Т-с-с, я не единственный, кто понимает русский», – Трегир поцеловал Анж в висок и снова повёл девушку по живому коридору. Анж слышала, как позади продолжали кричать, что она уколола палец.
–А если бы не уколола, что тогда? – не выдержала Анжелика.
–Тогда бы пришлось показывать простынь.
–Какая мерзость! – Анж передёрнуло.
Они то поднимались, то спускались по какой-то лестнице. Анжелика понятия не имела, в какой части дворца они находились. Живой коридор прекратился около распахнутых дверей. Повеяло морозной свежестью. Перед ними стояла машина.
–Мы куда?
–В гарем. Садись, – Трегир захлопнул за Анжеликой дверь. Сам сел с другой стороны. Машина поехала по городу. – Манфред, сделай круг, мы посмотрим, как прекрасен ночной Блу-Сити, – сказал Трегир и закрыл перегородку. – Милая моя девочка, ты как? Устала? – он приблизился к её губам.
