Улеум - страница 17

Андрей делает глубокий вдох и задерживает дыхание. Нужно успокоиться. Гневом делу не поможешь. Чай. Нужно выпить чего-то горячего. Андрей поворачивается к столу, в центре которого обычно красуется купленный им для общего пользования электрочайник, но сейчас и того нет на месте, зато прямо на скатерти, между разлитой стопкой водки и заполненной окурками пепельницей, красуется жирная одинокая дорожка белого порошка. Андрей подходит к столу, наклоняется и внимательно изучает неожиданную находку. Как же эти босяки умудрились оставить её тут одну, без присмотра?

Ну что же, говорят, завтрак должен быть бодрящим. Андрей быстрым движением отрывает лист от лежащей рядом пачки стикеров, скручивает трубочку, вдыхает весь, до последней крошки, нежданный подарок и, молниеносно одевшись, покидает дом.

На улице серый мелкий дождь, но, несмотря на непогоду, Андрей бодро рассекает воздушную пыль, проносясь на велосипеде мимо угрюмых людей с зонтами, обгоняя пробки, распугивая зазевавшихся мокрых голубей. Красный дождевик развивается на нём подобно рыцарскому плащу, намокшие штаны блестят, как доспехи. Берегись, коварный двуглавый дракон «Микролайф», сегодня тебе крышка!

С удивительной чёткостью в голове Андрея созревает план: взять уже написанную программу, заменить скины, добавить лишних кнопок и ссылок, точнее, бухнуть всё, что есть, на главный экран, не парясь особо программированием, в общем, проработать только внешний вид и расположение уже прописанных элементов. Без отладок. Без тестирования. Без бесконечного вылизывания. Подобная халтура не должна занять много времени и по силам даже начинающему программисту. А уж такому спецу, как Андрей, это как семечки щёлкать.

Подлетев к офису и надежно прицепив велосипед к железному забору, Андрей уверенным бодрым шагом идёт к чёрной открытой настежь глотке парадного входа. Тут, как всегда по утрам, стайками курят сотрудники, не особо спешащие лезть внутрь этой разинутой пасти. Словно приговорённые к восьмичасовому тюремному сроку, наслаждаются они последними глотками неоплачиваемой свободы.

Возле колонны одиноко стоит вчерашняя собеседница Андрея, Лера. Как только Андрей видит её, тучи на горизонте мрачного неба, подобно оконным створкам, расходятся в стороны, предоставляя низкому утреннему солнцу возможность осветить тонкую фигуру девушки. Андрей тоже попадает в розовый луч, движется в нём в направлении соседки по «сотам» словно актёр по сцене, где горит лишь один прожектор, отделяющий двух главных персонажей пьесы от серой массовки. В своём красном плаще-дождевике наш герой выглядит театрально и, в соответствии с лучшими театральными традициями, пробегает было мимо, но непонятно зачем останавливается возле девушки, замирает и смотрит на неё в нерешительности.

По классическому сценарию сейчас между молодыми людьми должен был бы завязаться диалог, но Андрей не знает, что сказать, не умеет он общаться с себе подобными. За три года работы в фирме он со своим нелюдимым нравом умудрился не обрасти здесь никакой, хотя бы самой крохотной, компанией сосплетников и сошушукателей. Ему всегда было комфортно пребывать в гордом одиночестве, избегать ненужных контактов и связей, на вопросы отвечать односложно, держать свою душу на замке и в чужие души не лезть. Но теперь он испытывает странную, непривычную потребность в общении, причём в общении не с кем-нибудь, а именно с Лерой. Природа данного желания ему неясна. Словно бы между ним и девушкой уже установлена и развивается некая связь, некое обоюдное чувство. Взаимное влечение. Откуда взялось подобное странное заблуждение? Девушка всего-навсего выслушала его вчера, возможно, выслушает и сегодня, но разве это не признак обычного житейского любопытства?