Улица убитых - страница 27

Когда судно из Сонного дерева причалило к пирсу, Северин стоял на палубе, держа в руке навязанные на канат трофеи. Конвоир, принимавший конец, наскоро сооруженный из окаменевших голов, покинул службу сразу после того, как узнал, что варвара, сотворившего такое, приняли на работу в качестве офицера полиции, ограничивавшей контакты мира мертвых и мира живых. Это событие оказалось непостижимым для многих обитателей Улицы Убитых.

Впрочем, на этой должности амбициозный дикарь не планировал долго оставаться. Своим первым делом он, несмотря на прямые приказы начальства, выбрал изобличение комиссара полиции, закрывавшего глаза на незаконные спиритические сеансы, которые помогали жителям Улицы Убитых слиться с потерянной личностью из мира живых.

Открытых свидетелей этой драмы не было. Однако известно, что вызванный на ковер новичок изрубил в мелкую крошку комиссара все той же, отобранной у охранника на пароме саблей. Куски были настолько мелкими, что знающие свое дело сотрудники морга, звавшегося в народе "каменоломней", снимая шляпу говорили, что новый комиссар свое дело знает.

Выступая на суде, Северин обвинил руководство полиции в преступном сговоре и потребовал собственного назначения на должность. Что и произошло тем же вечером по простой причине – на Улице обитает много маньяков, но с таким как Борис шутки действительно плохи, кем бы ты ни был. На следующий день он въехал в новый кабинет – большое светлое помещение в ратуше. Ту самую саблю, что оказалась незаменимым подспорьем в его новой жизни, он с гордостью продолжил носить. Правда, только по официальным случаям.

Хироши Нагана, владелец небоскреба Нагана, ждал внутри. Седой старик, одетый в аскетичные хакама и хаори черного цвета, вдумчиво смотрел перед собой. Напряженное лицо, изрезанное морщинами, не имело выражения. Так же, как у тех, кто стоял в очереди. Иссохшие кисти, сплошь покрытые рыжими пигментными пятнами мирно покоились на коленях. Внешне патриарх семьи и клана Нагана мало отличался от того, что во внешнем мире принято называть покойником. Но думать, что это тело одряхлело, было бы ошибкой.

Комната выглядела довольно скромной даже по меркам простых служащих – из тех, кто пришел зажечь благовония в память о девушке, обратившейся в хрусталь. Выкрашенные белой краской тонкие стены. Дешевая, хотя и деревянная мебель. Узкий кофейный столик и четыре кожаных кресла, стоящие с каждой из его сторон. На столе чайные принадлежности и небольшой колокольчик на самой простой циновке. Люстра на потолке тоже самая обыкновенная. Такую можно купить в любом хозяйственном магазине. Помещение было больше похоже на подсобку или даже чулан, в котором в крайнем случае могли перекусить служащие храма. Но никак не на место встречи двух людей, от которых в этом городе зависели людские жизни и смерти.

Ради этой встречи Нагана покинул церемонию похорон единственной дочери. Терять нельзя было ни минуты. Старик намеревался использовать эту возможность для того, чтобы взять убийц по горячим следам. Пусть даже придется поклониться в ноги Борису Северину. Наверняка он на это и надеется. Долгое время комиссар безуспешно пытался подавить клан Нагана. Официальной причиной войны полиции с якудза стал Парад, на котором ежедневно гибли сотни горожан, каменея посреди опьяневшей толпы.

Нагана также взял в учет тот факт, что несмотря на свое высокое положение в обществе, он не имел такой власти и столько опыта, сколько имел комиссар полиции. Клан Нагана, кроме всего прочего владевший паромной переправой на Великой Реке, а также имевший значительный вес в криминальной среде по обе стороны бытия, пользовался лишь ограниченным влиянием на губернатора. Тогда как Северин лично давал ему прямые указания. Это значит, что визит комиссара в этой ситуации нужно расценивать не просто как акт доброй воли или одолжение, как самую настоящую милость. Если угодно, милостыню. За которую придется сплясать.