Самди задумчиво грыз соломинку. Происходящее ему не нравилось. В рассеянном свете бара, не имеющем четкого источника, ему сложно было укрыться в тенях. Не то чтобы его это беспокоило, но и благодушия не добавляло. Больше всего его раздражало то, что у него отобрали игрушку. Кто же так, он, барон Суббота, самое могущественное существо в городе, а то и в регионе, должен ждать, пока исповедуется какой-то человечек?! Тем не менее, почему-то он сидит и ждет, а не встает и не уходит. Его раздражала дерзость этого человека, поступок Эспозито, и сам он себя раздражал, но почему-то не уходил.
Через полчаса Самди плюнул и заказал виски. О чем может рассказывать на исповеди человек, который исповедовался две недели назад? О каких таких грехах? Да если даже он убил всех своих соседей, это одна фраза! Ну максимум две-три. Но не час же излияний! С ума можно сойти в темной исповедальне, выслушивая об обыденных грехах.
Эспозито появился минут через двадцать. Даже в янтарной темноте бара было заметно, как он бледен.
–Виски, – сказал он и опрокинул порцию еще до того, как сел, – Еще виски. Еще виски.
Следующие две порции постигла та же участь. Потом Эспозито провел рукой по лбу и выражение его глаз сменилось на осмысленное.
–И чаю, – вздохнул он, снимая белый воротничок и пряча его в кармане.
Единственное здравое решение. Самеди Ленми Леман мрачно смотрел на преподобного Ринальдо Эспозито и чувствовал, что против воли глаза наливаются зеленым.
–Какого черта ты вытащил меня из дома? – начал он с простого, – Чтобы я час ждал, пока ты побеседуешь с человеком в кафедрале?
–Я же священник, – Эспозито поднял глаза и вдруг этих слов оказалось достаточно.
–Ох Ринальдо, – вздохнул Самди, подпирая подбородок кулаком.
–Что? – неожиданно весело переспросил каноник, – Прости, что?
–Что? – уточнил Самди, – Что случилось?
–Ты назвал меня по имени, – удивление и благодарность мешались в голосе Эспозито.
–Действительно, вот незадача. А тебе станет от этого легче?
–Становится, – он опустил взгляд в чашку.
Самди ухмыльнулся.
–Ринальдо, – промурлыкал он, и опустился на регистр, – Ринальдо, а дальше?
–Ринальдо Джанлоренцо Чезаре Лючиано Эспозито, – смеясь отрапортовал преподобный.
–Не надейся, что я буду это все повторять! – возмутился Самди.
–Пойдем?
–Домой?
–Нет, разумеется! Гулять дальше! Я же должен следить, чтобы ты ничего не натворил.
–Что-то быстро вы поправились, преподобный Эспозито, – проворчал барон, выходя из бара на улицу.
На его плече крепко лежала смуглая ладонь.. Иметь своего персонального инквизитора ему нравилось все больше.
Редактор Вебер посмотрел на часы. Пора было собираться, но никакого желания идти домой у него не было. Он взял в руки материал о ловцах жемчуга и отложил в сторону. Мальчишка Рейнхард прекрасно пишет, каждое слово, как жемчужина. Он даже в редакторе не нуждается, разве что в главном редакторе.
Вебер делал из Рейнхарда звезду. Пока что у него получалось.
Он взял пальто. Если бы у него был такой друг, как Готфрид, возможно, и он снова начал бы писать. Если бы дома его кто-то ждал. Если бы… Возможно, не в Готфриде дело, а ему самому стоит обратить больше внимания на окружающих девушек. В Магдебурге хватает хорошеньких барышень, за которыми он мог бы поухаживать, да и женщины постарше, которые подошли бы ему гораздо лучше, легко нашлись бы. Дело было в том, что он разочаровался в собственной жизни.
