Гейнрих Вебер, главный редактор, заглянул в кабинет Рейнхарда и некоторое время задумчиво созерцал эту картину, стоя в дверях.
–Марике знает? – наконец спросил он.
–Что? – Рейнхард поднял голову.
Вебер зашел в кабинет, прикрыл дверь.
–Твой ребенок?
–Откуда бы он у меня взялся, – буркнул Рейнхард, – Это дочка Томаса Мура.
–Хорошенькая, – задумчиво произнес Вебер над колыбелью.
–Хоть какой-то аванс на будущее с ее наследственностью.
–Твоей и Томаса Мура?
–Вебер, вы не слышали о том, что для рождения ребенка нужны, по крайней мере, мужчина и женщина? Это ребенок мой сестры, она его жена, это их ребенок.
–Готфрид знает?
–Вебер, странные вопросы вы задаете, – Рейнхард откинулся на стуле, – Конечно, Готфрид знает, что моя сестра замужем за Муром и у них есть ребенок.
–Рейнеке…
–Ох Вебер… – он закрутился на стуле, взъерошил волосы пальцами, – Нет, не знает. Что это могло бы изменить? Они друзья с Муром, все хорошо. Ни к чему, дело прошлое.
Гейнрих Вебер присел на край стола. Ему искренне нравился Рейнхард, не только как восходящая его силами звезда публицистики, но и просто как человек. Отличный парень этот Рейнхард.
–Что ты будешь делать, когда она проснется?
–Сестра сказала, что она не должна. Не знаю, растеряюсь и позову на помощь.
–А мы вынесем колыбель в приемную, – подмигнул Вебер, – Там всегда найдется кто-то, кого умиляют маленькие дети.
–Вы тоже не из их числа? – наконец-то Рейнхард улыбнулся.
–Кажется, нет, – Вебер наклонился над колыбелью, – Но я уже сомневаюсь.
–Тогда вы отпустите меня попить кофе? Я и вам принесу, и пончик, если хотите.
–Иди, – махнул рукой Вебер, – И не торопись.
Восходящую звезду публицистики как ветром сдуло. Вебер сел на его стул и придвинул материал, над которым тот работал. Взял цветную ручку и стал проставлять пометки на полях. Дверь аккуратно приоткрылась.
–Эспрессо? Поставь на край стола, я сейчас, – не поднимая головы проговорил он.
–Сходить? – спросил мягкий смеющийся голос.
Гейнрих Вебер вскинул голову. В дверях стояла молодая женщина удивительной красоты, высокая и статная, в длинной юбке и куртке на меху, раскрасневшаяся от прохладного воздуха. Он поспешно встал.
–Простите, фрау Мур, я думал, это ваш брат вернулся.
–Как это похоже на Рейнеке, – она покачала головой, – Удрать и оставить вам заботу.
–Никаких забот, девочка спала, – уверил Вебер, – Я все равно проверял его статью, вот и послал его за кофе.
–Простите, я не представилась, – она протянула руку, – Эскива Мур.
–Гейнрих Вебер, главный редактор, – он пожал теплую ладонь, – Мне очень приятно.
–Главный редактор? Ни много, ни мало! – она рассмеялась и присела на край стола точно так же, как до того сам Вебер.
Девочка в колыбели открыла глаза и подала голос. Эскива наклонилась и погладила ее пальцем по щеке.
–Она не заплачет?
–Ну что вы, герр Вебер, – фрау Мур усмехнулась и стала вдруг очень похожа на брата, – Это на редкость разумный ребенок. Но я вижу, вы так и не дождались своего кофе?
Гейнрих Вебер, главный редактор, смотрел на жену Томаса Мура и чувствовал, что у него внутри что-то оживает и разворачивается. Что-то давно забытое, теплое, как бумага на солнце, подернутое тонкой золотой пудрой, ветхое и хрустящее. Ему казалось, что его годы слетают с него, словно исписанные листы, которые случайный сквозняк сдувает со стола и разбрасывает по комнате. Он неосознанно повел плечами. Почему-то ему казалось, что фрау Мур видит это ощущение так же ясно, как его лицо.
